— Почти, — ответила Иллария, что было неправдой. На «Английский клуб» она даже не замахивалась. Да что она! Речицкий эту идею отмел сразу, хотя слыл человеком с размахом.

— Жаль, — Кирилл улыбался во весь рот, демонстрируя белые крупные зубы. Его облик удивительно не вязался с его словами. Он напоминал шалуна-мальчишку, который вдруг заговорил подслушанными у взрослых фразами. В рыжих глазах прыгали чертики, и Иллария вдруг поняла шестым или седьмым чувством, что он видит ее насквозь и понимает, что ничего не решено, никакого зала и в помине нет, и, вообще, в деле подготовки юбилея еще и конь не валялся.

Она невольно улыбнулась и спросила прямо:

— А взамен что? Мне не особенно верится в ваш альтруизм.

Он ухмыльнулся и подкупающе прямо ответил:

— Правильно не верится. Я же торговец! Какой там альтруизм. Реклама! Вас знают, меня пока нет. У вас связи, у меня грандиозные планы. Вы мне нужны. Поговорим?

Иллария неопределенно пожала плечами.

— Я приглашаю вас на обед в «Английский клуб», — продолжал он. — Там и обсудим… наше сотрудничество.

— Сегодня я занята, — ответила Иллария. — Оставьте телефон, я перезвоню.

Этот парень вызывал у нее смутное беспокойство. Таких, как он, среди ее знакомых нет. Он другой… Новое поколение отечественных предпринимателей? Которым по фигу шикарная одежда и баснословно дорогие часы? Которые довольствуются джинсами и кроссовками на все случаи жизни? Стригутся раз в полгода в первой попавшейся парикмахерской? «Интересно, какая у него машина», — подумала она вдруг.

Кирилл кивнул, не протестуя. Достал из кармана пиджака визитную карточку, положил на стол. Иллария взяла в руки белый прямоугольник. Фирма «Райская птичка». Экспорт-импорт, тропические фрукты, чай, кофе, шоколад, лекарственные травы… Телефон, факс, электронная почта. «Райская птичка»? Фантазия, однако. Но… в общем, неплохо. Радостно.

Гость поднялся. Лицо серьезное, даже мрачное, улыбки нет и в помине, брови слегка нахмурены. Поклонился и сказал:

— Рад знакомству. Вообще-то я не уверен, что мы сработаемся.

Иллария ушам своим не поверила! Изумление так явно отразилось на ее лице, что хозяин «Райской птички» счел нужным объясниться.

— Вы слишком красивы, — сказал он скучным голосом. — По закону компенсации этот факт не может не отразиться на ваших… деловых качествах. — Он смотрел на нее своими нахальными рыжими глазами, одна рука в кармане куртки, другая, словно в замешательстве, потирает подбородок.

Иллария невольно улыбнулась — клоун!

— Ну, я пошел, — сказал Кирилл Пушкарев. — Привет! — И уже от двери добавил: — Звоните, если что. Может, я еще передумаю.

Озадаченная Иллария несколько минут сидела неподвижно, раздумывая о необычном человеке, потом попросила Нюсю соединить ее с Вениамином Сырниковым.

— Слушай, — сказала она без лишних слов, — тебе известно что-нибудь о человеке по имени Кирилл Пушкарев? Что он за… птица? — она хмыкнула, вспомнив название фирмы.

— Ничего не известно, — сразу же ответил адвокат. — А что?

— Слышал меня по радио, пришел знакомиться, предложил помощь.

— Какого рода помощь? — насторожился адвокат

— Продуктовую, он продает всякую фруктовую экзотику, кофе, чай.

— И что?

— Ты можешь узнать, что это такое?

— Ты имеешь в виду, что он за человек? — уточнил занудный Вениамин.

— Именно. Что он за человек, сколько лет в бизнесе, репутация, биография, семейное положение, привычки, связи… и так далее. Все!

— Что-нибудь не так? — поинтересовался адвокат.

— А черт его знает! — искренне ответила Иллария. — Какой-то он… странный.

— Документы проверила?

— Я тебе что, полиция? — повысила голос Иллария. — При чем тут документы?

— Никогда не мешает посмотреть на паспорт человека, — назидательно ответил Вениамин. — Разговаривать с ним будешь в моем присутствии, поняла?

— Ладно. А знаешь, как называется его фирма? «Райская птичка»! Представляешь?

— С трудом, — ответил, подумав, Вениамин. — Я бы свою фирму так не назвал.

— А мне нравится, — сказала Иллария.

* * *

— Лиза, добрый вечер! — мой телефонный знакомый скорее выдохнул, чем произнес мое имя. — Лиза, Элизабет, Бетси и Бесс…

— И вам добрый вечер, — ответила я фразой, ставшей уже ритуальной.

— Что новенького пишут? — спросил Игорь.

— Одна девушка написала, что ждет ребенка и не знает, что делать. Ее парень сказал, что жениться не собирается, и предлагает сделать аборт.

— А она?

— А она не знает, хочет ребенка или нет.

— И что вы ей ответили?

— Я ей пока не ответила. Думаю. Я тоже не знаю…

— А… — произносит он и замолкает.

— Я бы оставила, — говорю я. — Я бы не смогла.

— Я бы тоже, — говорит он. Фраза звучит нелепо, но я понимаю, что он имеет в виду. — Человеку дали шанс… родиться. Всегда можно отдать его другим людям.

— Не дай бог! — вырывается у меня.

Он молчит некоторое время, переваривая не столько сказанное мною, сколько интонацию.

— Вы… у вас… — произносит он нерешительно.

— Моя мать бросила меня, — говорю я. — В роддоме. Ночью родила, а утром удрала… — Я не знаю, зачем говорю это незнакомому человеку. В моих словах — горечь, и я с удивлением понимаю, что ничего не забыла и не простила. — Знаете, — говорю я ему, — вопрос «почему?» может отравить человеку всю жизнь. И, наверное, еще обида. И… и… чувство стыда. Людей бросают, но одно дело бросить взрослого человека, и совсем другое — ребенка. Он-то чем это заслужил?

— Понимаю, — отвечает он задумчиво. — А сейчас…

— Сейчас у меня все нормально. Я отвечаю на письма других брошенных, утешаю и вру, что все будет… прекрасно. — Я замолкаю. «Да что это со мной! — думаю почти в отчаянии. — Вытри сопли! — приказываю себе. — Перед чужим человеком… Совсем распустилась!»

— Одной трудно, — говорит он ни с того ни с сего. Догадался?

— Трудно, — соглашаюсь я и тут же жалею о сказанном.

— А у вас есть семья? — спрашивает он.

Я медлю с ответом. Мне страшно не хочется признаваться, что я одна. Одинокая девушка. Никому не нужная. Пугливая, как… мышь! Которая боится, что ее опять бросят. «Мышь, которая боится, что ее бросят!» Ха! Образ, однако. «Твоя фантазия, Лизавета, — говорю я себе мысленно, — достойна лучшего применения. Сочиняй лучше о пришельцах! А то они у тебя никак не долетят… куда надо». О мыши забудь. Бр-р-р! Тебе только двадцать пять. Прекрасный возраст, все впереди! Ну, если не все, то… многое. Ух, сколько еще интересного ждет!