Прочитав эти данные, я сразу попытался представить себя в таком экзоскелете, но удалось мне это с большим трудом, потому что представлениям моим мешали многочисленные тяжелые и мешающие мне жить гипсовые повязки, которые в экзоскелет никак не хотели вмещаться. Но я силой мысли все же вместил их, применив отвертку, гаечный ключ и плоскогубцы, разбирая части экзоскелета и снова собирая уже на себе. Пришел к естественной мысли о сложности управления своим израненным телом.

И потому, вздохнув, взялся за следующий материал из принесенных полковником Михайленковым. И понял, что это как раз то, чем полковник пытался запугать меня. Но мне, тридцать три раза признаюсь, материал тоже показался интересным. Вообще-то это был не единый материал, а отдельные куски сообщений, умело подобранные. Первый кусок рассказывал о костюмах, созданных для восстановления двигательных систем космонавтов, вернувшихся после длительного пребывания в невесомости на Землю. Была представлена даже подборка фотографий на эту тему, где космонавты передвигались именно в этих костюмах. Следом за подборкой фотографий следовал материал, как используют эти самые костюмы в какой-то медицинской клинике для восстановления людей, переживших инсульт. Там все сводилось к деятельности кистей рук, пальцев и ступней ног. Костюм, изначально созданный для космонавтов, сам, без усилий человека, шевелил и сгибал пальцы, заставлял ступни совершать движения, характерные для идущего человека. То есть, попросту говоря, разгонял кровь в конечностях, восстанавливая кровоснабжение всего тела.

Очередной материал рассказывал об аналогичной работе французских медицинских инженеров. Там уже обошлось без костюма для космонавтов, поскольку во Франции отрасль космической и околокосмической промышленности слабо продвинута. Там костюм создавался специально для людей, попавших в сложную ситуацию и перенесших тяжелые и множественные физические травмы. Причем костюм состоял из отдельных модулей, соединяемых друг с другом по мере необходимости и не просто помогающих восстановиться после травмы, но и сохраняющих тело во время лечения, то есть заменяющих собой гипсовые повязки. Однако на фотографиях в качестве испытателей, как я понял по мундирам, французские парашютисты[11], пострадавшие где-то там, куда Франция сует свой длинный нос. А совать свой нос в чужие дела она любит. За что обычно и расплачиваются французские парашютисты или бойцы Иностранного легиона, равно как и жители стран, куда Франция суется. Но, что вызвало мой особый интерес, костюм этот позволял передвигаться и активно действовать человеку, который без него обречен на длительную неподвижность. Однако назывались и существенные недостатки такого костюма. Пока он позволял травмированному человеку полноценно функционировать в течение только пары часов. На большее не хватало заряда аккумулятора, и французские инженеры пытались в настоящее время разработать и новую систему энергоснабжения, и одновременно снизить энергозатратность самого костюма.

Следующие данные были в какой-то мере продолжением французского материала. Тема та же самая, только уже касалась российских разработок. Еще одно ЦНИИ Министерства обороны совместно с Институтом экспериментальной ортопедии и НИИ военной медицины разработали свой экзокостюм для людей, раненых или получивших серьезные травмы. Причем наш отечественный костюм способен даже отслеживать состояние здоровья человека, измерять пульс, кровяное давление, температуру тела и в состоянии под высоким давлением впрыскивать напрямую через одежду и кожу любые предписанные врачом препараты, как анальгетики, так и любые другие. Точно так же, как французский костюм, российский заменял собой гипсовые повязки и даже имел свойство менять собственную пластичность в зависимости от необходимости. В данном костюме были объединены разработки коллег из разных институтов Министерства обороны. Здесь тоже применялся универсальный энцефалограф, способный считывать команды мозга и передавать их на «бортовой» компьютер костюма, который, в свою очередь, управлял электромоторами. И, опять же, аккумулятор подзаряжался во время движения. Естественно, это не был «вечный двигатель», и полностью зарядить аккумулятор с помощью системы микрогенераторов было невозможно. Тем не менее восьмичасовую работу костюма система энергопитания обеспечивала. И это большой, думается, прорыв в разработках. По крайней мере, в сравнении с иностранными конкурентами. Официально этот костюм назывался аппаратурой для восстановления и реабилитации выздоравливающих. Я увидел реальную для себя возможность с помощью такого костюма раньше встать на ноги и стать полезным делу, в которое оказался вовлечен благодаря своей незаурядной внешности.

Дело осталось за малым: дождаться прихода полковника Михайленкова…

* * *

Однако ко мне пожаловала преподавательница английского языка. Что это именно она, догадался по английской фразе, которой она меня приветствовала, переступив порог палаты после стука в дверь и моего последующего приглашения. Я ответил на фразу, в результате чего преподавательница сморщила нос, как кошка, получившая щелчок. Но я эту преподавательницу по носу тридцать три раза не щелкал. Более того, ее мимика вызвала у меня непроизвольную улыбку, мне даже показалось, что вполне безобидную, после чего молодая женщина, как мне показалось, по-детски содрогнулась.

— Все понял, — сказал я предельно серьезно по-русски. — Обещаю не улыбаться. Вы же в ответ должны пообещать не морщить нос, иначе…

— Нос? — не поняла она.

— От моего оксфордского произношения вы морщите нос и становитесь похожей на кошку. Невольно начинаешь искать глазами усы. Это очень смешно.

— Извините, от вашего утверждения, что произношение у вас оксфордское, я, возможно, начну непроизвольно икать, — не осталась она в долгу.

— Это можете, — разрешил я. — На икоту не буду улыбаться.

Теперь улыбнулась она. Кажется, мы нашли общий язык.

До начала занятий Ирина Анатольевна, так ее звали, вручила мне почти торжественно планшетный компьютер, как и обещал полковник Михайленков, и попыталась, слегка путаясь, объяснить, как пользоваться оперативной системой «Android». Из объяснений я понял мало, но рассчитывал сам разобраться. Правда, при объяснении работы с интерактивной программой обучения английскому языку она уже не путалась. Видимо, с подобными программами она работает постоянно. И, если что-то нетвердо знала, то находила подсказку интуитивно. Во мне зародилась надежда, что мы, совместными усилиями, с этой программой справимся.

А потом началось мучение. Если осколки взрывного устройства террористов по какому-то недоразумению не поразили мою челюсть, я начал опасаться уже после первого академического часа занятий, мне вскоре наложат гипс и на жевательный аппарат. Может быть, даже на язык. Ирина Анатольевна старательно прикладывала к этому усилия. Я долго не сдавался, предпочитая оксфордский акцент американскому, но был в итоге сломлен ее упорством и старанием. И начал учиться. Что-то даже стало получаться.

— Хватит на сегодня? — спросила она, глянув на часы.