М-да. Действительно, непростые отъемыши. А это значит, что я прав в своих действиях. В том смысле, что осторожность и скрытность — наше все. Лали, если узнает про то, что я артефакт, да еще из мира «чудовищ», без сомнения, сначала будет стрелять и только потом думать. Это грустно и обидно? Нет. Это правильно. На ее месте я поступил бы так же.

Но ее лохматый цвиркообразный братец уже сейчас действует мне на нервы. Если девушка испытывает по отношению ко мне здоровую и понятную паранойю, но придерживается правила наибольшей выгоды, то Крыкс… ведет себя совершенно непонятно. Он словно транслирует два или даже три противоположных образа одновременно, накладывая их друг на друга и таким образом не давая разглядеть, который же настоящий. Жадный недалекий торгаш, у которого рукоятку сносит от вида кубов скверны? Старший брат с синдромом гиперопеки и тайной влюбленностью? Продуманный и очень осторожный хищник? Я знаю, что граней личности у каждого существа может быть множество, но здесь от каждой почему-то веет неким душком. С другой стороны, мне плевать на его настоящую личность. В самом крайнем случае я всегда смогу тихо избавиться от помехи. Главное, не дать ему даже шанса на попытку так же избавиться от меня.

— Когда выдвигаемся? — Под мои мысли эти два ушлых аборигена не только на удивление слаженно перетащили гору неких вещей в зависший над полом ремонтного зала антиграв, но и уже устроились с удобством. Один внутри, другая на носовой броне. — Раз решили, то тянуть нет смысла. Крыкса подбросим мимо чернушного поля до окраины и там вытряхнем, дальше сам просквозит. А нам для начала нужно на мясной рынок. Я тут подумала, что про мальцов с гладкой кожей первым делом надо бы поспрошать торговцев свежатиной. — Она явственно поморщилась и передернула плечами, потом вздохнула. — Разговаривать придется тебе, это никого не удивит.

— Вытряхивать легче, если он будет сидеть снаружи. Меняйтесь.

— Поменяемся после чернухи, у Крыкса нюх хуже, — пояснила диспозицию девчонка. — Я этих пакостей как-то чую.

— Задницей укушенной, — хмыкнул откуда-то изнутри цвиркообразный. За что и получил подзатыльник, как только высунулся.

— Твой друг даже не мылся толком с дороги, смысл было надраивать лимузин, если его внутрь посадить, — не смог удержаться я от гримасы. Перспектива ехать с ним в одном маленьком замкнутом пространстве меня вообще не радовала. Да, я и сам умею жить на помойке и питаться вонючими отходами. Но это не значит, что люблю.

Лали обернулась и критически осмотрела парня.

— М-да… говорила я тебе, что не все правила питомника одинаково плохи, — хмыкнула она немного насмешливо. — Опять похож на туалетный ершик. И пахнешь соответственно, — все это дикарка выдала с совершенно безжалостной прямотой, но при этом протянула руку и принялась пальцами распутывать всклокоченную зеленоватую шевелюру. — Песок вон в волосах. А еще ко мне целоваться лез!

Зверь, успевший сам себя запрячь в антиграв, тяжело вздохнул и посмотрел на меня с укоризной. Я ему ответил вопросительным взглядом. Что я могу сделать в этой ситуации? Цвичка тоже любила свое зеленое чудовище, а тот был даже не человеком-Крыксом, а самым обычным помоечным цвирком. И отнять у нее любимца до сих пор невозможно.

— Толку мыться, если обратно в помойку? — фыркнул тем временем басовитый засранец и, не смущаясь, боднул гладившую руку макушкой. — Сама знаешь: буду чистотой пахнуть — только вызову лишние подозрения.

— Тогда лезь на крышу. Заодно слегка проветришься, — вмешался я в их воркования, безжалостно давя в себе целый букет непонятных и неприятных чувств.

На удивление, с этим приказом никто не стал спорить, и буквально через десять минут одна из стен ремонтного зала с некоторым скрипом и задержками поползла вверх, открывая вид на песчаные барханы, тут и там усеянные непонятными кучками мусора.

— Поехали? — спросила девчонка, прищурившись вдаль.

— Минутку. Лали, — я подошел к одной из припрятанных коробок на выходе и кинул ее девчонке, — это тебе. Думаю, как дополнение к образу древнего артефакта со свитой будет уместно.

— Это чего? — скорее удивилась, чем насторожилась девушка, ловко открывая хран. — Ох и ни фига ж себе…

— Ик, — отчетливо выдал оглянувшийся Крыкс. И вдруг возмутился: — Да ее ж стырят прямо с брони, едва вы в город въедете!

— Пусть попробуют, — «мило» улыбнулся я, заодно вспоминая все уроки, что «преподала» мне девушка.

А почему цвирка лохматого от этой улыбки перекосило — не знаю и знать не хочу. Не мои проблемы.

— И да, еще несколько мелочей, — продолжил я и притянул Лали за руку.

Лали

Несколько «мелочей», ага, как же…

Я уныло посмотрела в зеркало и еще раз одернула подол, едва прикрывающий нижнее белье. Зато украшенный стразами из кристаллов мры. Да что там подол, этими стразами были расшиты даже те самые трусы, которые под таким подолом не спрятать!

Ну да, ну да… очень похоже на то, как одевались операторские самки, те, которых возили в своих антигравах сдохнувшие артефакты.

Вот никогда не подумала бы, что могу выглядеть настолько… сказала бы прямым текстом, только материться на саму себя не хочу.

Волосы мне Мез вычесал с какой-то хренью, которую на них наплевал куцыр. И теперь вместо торчащих в разные стороны жестких косм у меня на голове мягкая волна. Ниже лопаток. Присмотревшись, наш «хозяин» велел в обычную мою дулю их не собирать, оставить так болтаться. Чем обозлил меня до крайности, ибо с непривычки волосы все время лезли в рот, в нос, в глаза… и вообще цеплялись за что попало.

Рожу мне тоже умыли. Не знаю чем, от этого чего-то все мои веснушки потерялись вместе с загаром, и теперь я была похожа на бледную немочь, никогда не видевшую солнца. Ну, то есть на «холеную даму», или как Мез там выразился…

Крыкс только хмурился и дергал носом на все эти преобразования. А потом прямым текстом выдал то, о чем я сама все время думала:

— Дорогая шлюха из борделя в верхнем городе. Очень дорогая… ждем неприятностей.

— Как смог, — пожал плечами гость. — Увы, все настоящие средства ухода остались в прошлом.

— Может, все же штаны на нее наденем? — без особой надежды спросил братан. — А еще лучше — балахон от ушей до пят. С капюшоном. Ножки, конечно, очень ничего. И даже кое-какие сиськи вдруг нашлись. Где только прятала раньше… Короче, кто будет этот секс-набор отбивать у толпы охреневших мужиков? Я, конечно, не откажусь, но затопчут же.

— Я буду, — спокойно выдал Мез и нажал на какую-то неприметную кнопочку. Из-под днища антиграва тут же выдвинулись несколько устрашающего вида непонятных орудий.

— Откуда они взялись?! — охренела я и чуть было не полезла под кожух антиграва прямо как была, сверкая стразами на трусах. Но меня поймали за талию и не пустили.

— Три из них, самые крупные, — бутафория, а вон те поменьше — иглометы. Или, точнее, гвоздеметы. Но тому, в кого они попадут, будет не до точных определений.