Умудренные люди не склонны были называть это паранойей. Декан Гарвардской школы бизнеса сказал, что «капитализм вступил в стадию испытания и от результата может зависеть судьба всей западной цивилизации». Норман Дэвис признался, что никогда в своей жизни «не слышал такого открытого цинизма в отношении демократии и американской системы правления». Окажись Рузвельт еще одним Гувером, и система могла рухнуть.

1 марта 1933 года банки были закрыты в семнадцати штатах. Рузвельт приблизился к центру драмы. Он переехал в свою городскую резиденцию на 65-й улице Манхэттена и сразу же начал совещания со своим министром финансов Вудином. Министерство финансов выдало президенту последний чек на 500 долл., что обрадовало президента.

Республиканцы до последнего боролись против заградительных тарифов.

«Многие годы общественной жизни делают человека мудрее. Теперь он уже знает, что, когда свет удачи отбрасывает свой блик на него, это происходит по определенной необходимости, это означает, что он стал важным обстоятельством. Удача нисходит потому, что на краткий миг в огромной картине человеческих перемен и прогресса некие общие человеческие задачи находят в нем необходимое воплощение». Так Рузвельт воспринял свою роль в истории. Депрессию Рузвельт рассматривал как род испытания для Америки.

Гувер тем временем послал на Капитолийский холм свое прощальное послание: Европа должна выплатить свои долги «Мы создали систему «индивидуализма» Основание нашей американской системы заключается в том, что мы должны признать законность свободной игры социальных и экономических сил». Страна должна «быть уверенной в своем будущем».

Норманн Томас позднее скажет, что в период между выборами и церемонией инаугурации Франклина Рузвельта «было слышно невиданное дотоле число циничных оценок американской демократии и американской политической системы».

На этом фоне дружелюбие Рузвельта было подчеркнуто как нельзя лучше: «Может быть, не все поголовно согласились со мной, но все были исключительно добры ко мне… Я вижу, что из этого единства мы можем построить величайшую опору и выйти из депрессии». Дополнительный шанс Рузвельту дал действующий президент. Когда Гувер разогнал лагерь безработных в пригороде Вашингтона Анакостии, на улицах появились плакаты «Долой Гувера — мучителя ветеранов». Рузвельт извинился перед окружающими за то, что рассматривал Гувера в качестве возможного кандидата в президенты от демократической партии в 1920 году. Вместо того чтобы посылать против безоружных войска во главе с полковником Макартуром и майором Эйзенхауэром, следовало принять их в Белом доме с сэндвичами и кофе. Если у него и были сомнения в результате грядущих выборов, сказал Рузвельт, то после «битвы при Анакостии» они испарились.

В Вашингтоне Гувер написал записку Рузвельту: он так волновался, что неверно назвал фамилию избранного президента. Рузвельт прочел послание и с презрением отбросил его. Гувер без стеснения называл ФДР «приятным легковесом». Во имя «патриотизма» Гувер требовал от Рузвельта обещания «не изменять политику республиканской администрации». Никакого «Нью дила». Он обращался с Рузвельтом как с дураком. Генри Стимсону Гувер сказал, что Рузвельт — «сумасшедший».

Тем временем в Мичигане (как, впрочем, и во всей стране) падала стоимость земельных участков и всех видов недвижимости. Золото исчезало со скоростью 20 млн долл. в день. Паника всегда самоубийственна. В этом случае ситуация осложнялась тремя годами дефляции. 18 569 банков Америки имели шесть миллиардов долларов наличностью и 41 млрд долл. в депозитах. После краха Мичигана бегство золота из страны усилилось до 37 млн долл. в день.

Банки переполнили задыхающиеся вкладчики — они жаждали возврата своих денег. Одна женщина в Бронксе наладила прибыльный бизнес ее дети стояли в очереди, вовремя продавая свое место вновь пришедшим. Губернатор Мэриленда Альберт Ричи объявил каникулы для двухсот банков своего штата — второй штат вслед за Мичиганом. Газеты философствовали: «Жизнь, как всегда, будет полна приятным и неприятным. И в ней появится дополнительное удовольствие — вспомнить об острых минутах жизни».

Рузвельту следовало образовать кабинет. Корделл Хэлл, яростный сторонник понижения внешних тарифов, был назначен на пост государственного секретаря. Сделавший большой финансовый вклад в предвыборную кампанию у. Вудин стал министром финансов. Председательствовавший на конвенте демократов Т. Уолли был назначен министром юстиции, но он скончался до вступления в должность, и этот пост занял X. Каммингс. Д. Ропер, занимавший немалый пост еще в администрации В. Вильсона, стал министром торговли. Чикагский юрист, республиканский сторонник Теодора Рузвельта Г. Икес стал министром внутренних дел. Дж. Дерн был назначен военным министром.

Вирджинский сенатор К. Свонсон стал министром военно-морского флота (имея в виду его преклонный возраст, Рузвельт рассчитывал на собственное непосредственное руководство военно-морским флотом). Г. Уоллес занял пост министра сельского хозяйства — это стало для него уже семейной традицией, его отец занимал тот же пост при Гардинге и Кулидже.

Дж. Фарли стал министром почт, Ф. Перкинс — министром труда (первая женщина, включенная в кабинет министров). В этом кабинете не было звезд первой величины, и, возможно, тактика Рузвельта заключалась втом, чтобы быть безусловно первым среди просто компетентных чиновников.

Не меньшее значение, чем кабинет министров, должен был играть «личный штаб» президента. Главным секретарем был назначен Луис Хоув. Стив Эрли и Мар-вин Макинтайр отвечали за отношения с прессой и назначения (официально они значились помощниками секретаря). Моли и Тагвел работали прямо на президента, хотя оба, как говорилось выше, имел и другие официальные посты. Три верных союзника — Берль, Франкфуртер ифлинн предпочли остаться за пределами администрации.

Тем временем в Пенсильвании безработица выросла на 28 процентов за период между июлем 1932 и мартом 1933 годов. В день инаугурации безработными здесь были полтора миллиона человек. Во всей огромной "Америке безработных^ было неясно сколько — от 13 до 18 миллионов человек. (А Гувер летом 1932 года сказал, что «депрессия уже позади».) Голодные бунты стали повсеместными. Инвестиции уменьшились по сравнению с 1929 годом на 90 процентов. Производство автомобилей упало на 75 процентов. Половина фермеров жила на средства вдвое меньше, чем признанный прожиточный уровень. Банковский кризис усилился в феврале 1933 года Будущий издатель «Вашингтон пост» Кэтрин Грэхэм записала в дневнике: «Мир попросту уходит из-под наших ног».

К марту 1933 года более половины штатов закрыли свои банки. Фондовая биржа Нью-Йорка была закрыта. Снег и дождь падали с небес, когда Рузвельт с семьей отбыли 2 марта 1933 года в Вашингтон. Будущий президент вез с собой текст прокламации о временном закрытии банков и о созыве конгресса на чрезвычайную сессию. Поезд мчался через индустриальное сердце страны, но ни одна труба не дымилась.