нет опыта в сексуальных играх, но, к счастью, в двадцать первом веке живем – несложно представить, что вызовет реакцию быстрее всего. Голубые волны от рук Риссаи теперь проходили сквозь меня, но все еще недостаточно глубоко проникали в тело пострадавшего.

Я обхватила ладонью невозбужденный орган – неумело ласкала его и сжимала, не разрывая поцелуя. В какой-то момент мне показалось, что я уловила отголоски пульсации. Порадовалась этой вспышке и продолжила с утроенной силой. Без уверенности в успехе продолжала, пока нас не нашли магикопы.

К удивлению, никто не смеялся, застав меня за столь интимным занятием. Наоборот, были максимально сосредоточены. Отодвинули меня, вынудив разорвать поцелуй, но лишь для того, чтобы впечатать инкубу в лоб сильнейшие артефакты. Ни один не улыбнулся, когда я еще некоторое время не выпускала руку из штанов Диминика – мне почему-то казалось, что оживать он будет как раз с этого места.

Но я ошиблась – первой заходила грудь от восстановившегося дыхания. Только после этого ведьмак, помогавший Риссае такими же голубыми волнами, позволил себе улыбнуться. Теперь и я смогла оставить командира в покое и отползла чуть дальше, еще сильнее отравленная, чем была раньше. Но это пустяк, конечно. Если он переживет, то и я переживу.

Инкуба положили на носилки, стоило целителям убедиться, что реанимация имела успех. Когда понесли к машине, мы все тоже сорвались с места, чтобы посмотреть – неужели лекари не ошиблись, и он уже открыл глаза? Когда дошла моя очередь посмотреть на его лицо, Диминик разомкнул пересохшие губы и сказал – сдавленно, хрипло, но уже с иронией:

– Наташ, а ртом постеснялась, да?

– Придурок, – я не ругалась – я готова была разрыдаться от счастья.

Он закашлялся, ведьмак схватил его за плечо и помог податься вбок – изо рта плеснула кровь. Дима вернули на место, после чего он продолжил, глядя на меня:

– Я часто попадал в передряги, но еще ни разу меня не ломали целиком. Неприятно. Кстати, знаешь, почему я все еще не танцую? Потому что ты даже не завелась. Но как же повезло, что твоей влюбленности хватило. У меня пол-лица заляпаны твоими соплями и слезами.

– Придурок. – Я улыбалась от уха до уха.

Инкуб будто хотел еще что-то сказать, но его глаза сами собой закрылись. Это уже было не то ужасающее смертельное беспамятство, а здоровый сон – даже в цвете лица можно было найти различия.

В управлении собралось множество магикопов – пришли даже те, кого в усадьбе не было. Диминика утащили в лазарет, там над ним будут колдовать лучшие вахарнийские целители. А нам выдали премии – по рубиновому синту на каждого. Мы зверски устали и тоже нуждались в том, чтобы залечить синяки и ссадины. В поместье мы с Мариной решили ехать на машине Диминика – благо подруга умеет водить, а автомобиль владельцу все равно в ближайшие дни без надобности.

В коридоре столкнулись с Ионом и Ландой. Ребята из девятого отряда обсуждали что-то, но при нашем появлении замолчали. Я устало кивнула, но на приветствие они не ответили – берсерк преградил нам дорогу, чтобы сказать:

– Желаем командиру Эйму скорейшего выздоровления.

– Мы ему передадим, спасибо, – ответила я.

Я не сразу поняла, что с Ионом не так, почему его сегодняшние выражение лица и интонация существенно отличаются от привычных. А ясно стало, когда он добавил:

– Из такой заварухи даже я не вывел бы всех своих ребят живыми. Теперь всем стало понятно, почему вы за ним пошли.

Вот это похвала! Девятый отряд – сплошь из профессиональных бойцов – с таким уважением признает заслуги нашего командира? Очнется наш симпатичный придурок – повеселим его пересказом.

Подбежавший сзади Аго не преминул испортить торжественность момента:

– Да мы все молодцы! Правда, пока мы мир спасали, наша Талья шаловливым ручкам волю дала! Пошли уже, подружка, за углом для меня тот же живительный трюк повторишь!

Да-а, зря я надеялась, что тот смущающий момент все воспримут как должное. У нас же в отряде есть кривоногая червоточина.

Глава 8

Занятия в академии проходили в каком-то ленивом графике. Или мне так казалось, поскольку всеми мыслями я пребывала в лазарете. Плевать, что целители в один голос заверяли: Диминик рано или поздно будет как новенький, но мне требовалось ежедневно лично убеждаться, глянув на его лицо. Несказанно повезло, что чаще всего инкуб находился в состоянии лечебного сна и потому не мог видеть моего позорного интереса к его персоне. Но с самим этим интересом я пока не могла справиться – страсть уже давно источила мое сознание до толщины волоска. Старалась, однако, попадать в палату и уходить из нее незаметно, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.

Сегодня он выглядел еще лучше, чем вчера. Кости срастаются, внутренние повреждения заживают. Провела возле постели не больше двух минут, даже прикоснуться к длинным пальцам себе не позволила – хватит мне яда, уже выше крыши хватит. Вот только стоило подняться, чтобы юркнуть в белоснежный коридор, как я вздрогнула: около двери, сложив на груди руки, стояла Кристина Фор, у которой от брезгливой улыбки всю идеальную физиономию перекосило. Да, она как раз имеет полное право здесь находиться и не прятаться от свидетелей.

Должно быть, встреча снова закончилась бы дракой, но Кристина тоже не хотела потревожить сон своего поломанного вдоль и поперек жениха, поэтому лишь злобно, но тихо зашипела:

– Вижу, ты вообще страх потеряла, раз позволяешь себе его навещать. Я тебе его не отдам, поняла?

Последняя фраза насмешила. Я указала подбородком в сторону постели и заверила:

– Да он вроде и не несется сломя голову мне отдаваться.

Суккуб перевела взгляд на все еще бледное лицо Дима и вдруг заговорила более сдавленно и задумчиво:

– После казни родителей он стал изгоем. Выкручивался как мог, из добродушного изнеженного мальчика, сына самой почетной фамилии нашей расы, превратился в хладнокровного мошенника – иначе и не выжил бы. А я была единственной, кто не отвернулся от друга детства, невзирая на предрассудки и протесты родителей. Уговор о нашем браке был заключен еще до того, как Эймы лишились титула, а я наотрез отказалась помолвку разрывать.

– Ну молодец, че, – грубовато ответила я, поскольку не придумала другой реплики. – И если я правильно поняла всю историю, то место в Совете твоя семья как раз у Эймов и перехватила. Если бы я уже была магикопом, то невольно задумалась бы – а кто выиграл от их казни больше всех?

– Ты на что намекаешь?! – В ее глазах засветился огонь ярости.

Похоже, до драки снова рукой подать. Потому я решила лишь отмахнуться и оставить влюбленную пару наедине. Но по коридору спешно уходила в неприятных мыслях: ревность не давала покоя. Я всегда считала, что Кристина интересна Диму только из-за положения ее семьи, но, оказывается, он собирался на ней жениться еще в те годы, когда у самого положение было выше.

На следующий день с еще большим стыдом бежала в палату, проклиная себя за слабость. Ну не могла я спокойно уснуть, если за целый день хоть на полсекунды не увижу инкуба! Теперь попыталась выждать время, когда Кристина уже закончит свой визит. Маринка убежала на свидание с Николасом, а я некоторое время тихонько высиживала на скамье под окнами управления сверхполиции, где и располагался их лазарет.

Вошла, уже почти привычно подкралась к спящему парню и на этот раз решила высказаться:

– Как же вы оба меня бесите! Кристина твоя – как немецкая овчарка, которую выгуливают без намордника. Да и ты не лучше – отлеживаешься тут, а я, все еще отравленная, уже и просвета впереди не вижу. Эта инкубская хрень порядком затянулась, не находишь? Маринка надо мной уже не ржет – устала ржать. Мне начало мерещиться, что ты вообще мне никогда не разонравишься. Даже если я тебя пятьдесят лет подряд видеть не буду. – Помолчала немного и продолжила, ведь мне давно чесалось высказаться до конца: – Я пытаюсь абстрагироваться от навязанных эмоций и понять, что чувствовала бы без них, но тогда впадаю в еще больший тупик. Диминик Эйм,