Оставив саркастическую эскападу без внимания, она в последний раз оглядела себя в зеркале. Неожиданно собственный вид подействовал на нее возбуждающе. Неужели это она?

Щеки горят, глаза подозрительно блестят, а платье выглядит слишком вызывающе. Чересчур короткое, обтягивающее, подскакивающее вверх при попытке спустить его пониже, к коленям. Проклятый трикотаж! Утром Элис выбрала это платье из-за его длинных рукавов и скромного, как казалось в ту минуту, выреза. Как получилось, что она забыла о способности этой ткани прилипать к телу словно вторая кожа? Или о том, что V-образный вырез имеет тенденцию вытягиваться, излишне сильно открывая грудь? А ноги? В этом коротком наряде они выглядят едва ли не вдвое длиннее, чем есть на самом деле!

И волосы… Их следовало поднять и заколоть, подумала Элис уже полностью впадая в панику. А так, когда они распущены по плечам, я похожа на ведьму.

Но прической уже некогда заниматься. Пять минут истекли. Скоро Мигель потеряет терпение и поднимется узнать, что здесь происходит.

О, это все его вина! Весь день он своим незримым присутствием медленно сводил ее с ума. Впрочем, нет, поправила она себя саму, надевая туфли на высоченных шпильках, он занимается этим с первой минуты своего появления в Майами.

Неужели с тех пор прошло всего два дня? А кажется, что миновала вечность, подумала Элис и, захватив сумочку, выбежала из спальни.

Проносясь мимо кухни — которая тоже не имела дверей, как и все помещения этой квартиры, — она вновь испытала короткий будоражащий импульс. Кальсада утром оставил ей еще одну записку, на этот раз на кухонном столе:

Послание не оставляло сомнений, чего ожидает Мигель от нынешнего вечера. Но это было еще полбеды. Элис больше смущало другое: она действительно поместила бутылку в ведерко со льдом. Разве данное действие не доказывает, что их с Кальсадой объединяет один и тот же замысел?

Нет, мрачно отогнала Элис соблазнительное предположение. Мы лишь поужинаем вместе, и все.

Она ступила в лифт и нажала на нужную кнопку. Когда вечер закончится, она вернется к себе, в свою постель, а Кальсаде придется пить шампанское в одиночестве, твердо решила она.

К несчастью, данное ею себе обещание оказалось забытым в тот самый миг, когда Элис увидела Мигеля. Дверцы лифта отворились, и стоявший в фойе Мигель обернулся на звук. В этот миг Элис померещилось, будто между ними сверкнула молния.

Он застыл. То же произошло и с вышедшей ему навстречу Элис. На нем был темный костюм, белая рубашка и пестрый галстук. Выглядел он так, будто переоделся минуту назад. Лицо его было чисто выбрито, шелковистые волосы поблескивали. Его горячий взгляд обжег ее…

Неужели сработало? Этот вопрос Мигель задал себе, обернувшись на звук открывающегося лифта. Неужто ему удалось заставить Элис весь день вертеться мыслями вокруг него?

Один-единственный взгляд на пылающее, напряженное лицо Элис — и ответ готов.

Ура! — едва не воскликнул Кальсада, всецело захваченный триумфом. Сердце запело у него в груди. Ему удалось завоевать Элис! Ее потемневшие глаза видели только одного человека. Она думала лишь о нем и желала только его — Мигеля!

Его самого в эту минуту охватил столь сильный чувственный порыв, что это даже слегка пугало. Элис выглядела сногсшибательно. Жар, сияние и неотразимая притягательность исходили от нее. А как она смотрела на Кальсаду! Все его мужское естество словно перевернулось от этого взгляда. Ни одной другой женщине не удавалось сделать ничего подобного. Какие прекрасные глаза, какие роскошные волосы и чудная кожа! Очертания великолепной фигуры, прячущейся под льнущим к телу платьем, пробуждают воображение и находят такой невыносимо сладостный отклик у плоти, что общий эффект потрясает до мозга костей. А рот? — подумал Мигель, переводя взгляд на полные губы Элис. К ним хотелось припасть и забыться, упиваясь сладострастным восторгом. А оторвавшись, прильнуть вновь.

Первым и самым искренним импульсом Мигеля было увлечь Элис обратно в лифт и поскорей увезти наверх. Но это желание оказалось потесненным видом стройных ножек, несущих к нему обворожительную Элис.

И вся эта прелесть принадлежит мне, заговорило в Мигеле собственническое мужское начало. С этой мыслью он ступил вперед, галантно предложив Элис руку.

— Буэнас ночес, сеньорита! Мэ алегро дэ бэрле…

Кальсада произнес несколько фраз на родном языке. Пока он говорил, находившийся в некотором отдалении пожилой консьерж снисходительно и понимающе улыбался, наблюдая за молодыми людьми. Однако пара ничего не замечала вокруг. Мигель был поглощен волшебными переменами, которые в эту минуту происходили со взглядом Элис, а сама она, не понимая практически ничего из сказанного, невольно поддалась волнующему воздействию хрипловатого голоса.

— Еще раз и по-английски? — попросила Элис, когда он умолк. Ее тревожило, уж не выговаривает ли он ей за опоздание.

— Сказал, что рад тебя видеть и что красота принадлежит не тем, кто ею обладает, а тем, кто любуется.

Элис вспыхнула от смущения, а Мигель улыбнулся и сжал ей руку.

— Почему бы и тебе не ответить комплиментом, сказав, например, что я тоже неплохо выгляжу? — поддразнил он ее.

Однако Элис покачала головой.

— Разве способна я в своем красноречии сравниться с мужчиной, говорящим по-испански? С тем же успехом ты мог бы затронуть тему биржевых акций, на твоем языке это все равно звучало бы… чувственно. — Последнее слово она произнесла с запинкой, но лучшего определения у нее не нашлось.

Нежное движение его пальцев по ее руке сказало Элис, что он одобряет этот выбор.

— Уверяю тебя, ни один уважающий себя испанец не станет говорить с очаровательной дамой о таком презренном предмете, как биржевые акции. В его глазах это будет преступлением…

О, Элис вполне могла поверить Мигелю. Ведь не зря говорят, что испанские мужчины появляются на свет уже с кипящей в крови страстью.

— Куда ты меня пригласишь? — сменила она тему.

— В какое-нибудь уютное заведение, где нам будет хорошо вдвоем.

Мигель распахнул перед Элис стеклянные двери и вежливо пропустил вперед. Однако руки своей от нее не отнял. Они вместе подошли к «ламборджини». Кальсада открыл дверцу, усадил Элис, затем занял водительское место. Пока он усаживался рядом, Элис исподтишка наблюдала за ним. В профиль его лицо казалось еще красивее, чем в фас, что не могло не удивлять, принимая во внимание далекий от совершенства нос.

Уловив заинтересованный взгляд Элис, Мигель повернулся к ней.

— Что-то хочешь сказать?

— Почему ты не поднялся в квартиру? — быстро и напряженно спросила Элис.