В двери что-то загудело, и недовольный женский голос осведомился:

– Это кто?

– Это ты, Верка? – спросил Федор несколько неуверенно. – Ты, это, открывай!

– Гражданин, вы что хулиганите? – донеслось из динамика.

– Говорю, открывай! – повторил Федор, постепенно накаляясь при воспоминании об украденных деньгах. – Я, это, за деньгами приехал!

На этот раз вместо женского раздался мужской голос:

– А ну кончай хулиганить, а то сейчас милицию вызову! Ишь, выдумал – деньги ему подавай!

Мужской голос и упоминание милиции несколько отрезвили Федора, и он спросил без прежней уверенности:

– А Вера дома?

– Какая еще Вера! – рявкнул динамик. – Нет здесь никакой Веры! Говорят тебе – вали отсюда, пока цел!

Федор шагнул в сторону, почесал в затылке и задумчиво огляделся.

Тут рядом с ним как из-под земли возник смуглый черноглазый дворник, вооруженный метлой.

– Ты это, слючайно, к кому пришел, увяжаемый? – спросил дворник вполголоса. – Ты это чего тут, увяжаемый, слючайно разнюхиваешь? Тут, увяжаемый, посторонний ходить нэльзя!

– Да я не посторонний, – отмахнулся Федор от гастарбайтера. – Я бабу свою ищу, Верку! Которая из девятой квартиры! Потому как она мне деньги должна! А они говорят – нет ее здесь…

– Верку? Из девятой квартиры? – переспросил дворник. – Дэньги? Пойдем со мной, увяжаемый, у мэня комната есть, я тэбе чай дам, ты у мэня посидишь, чай попьешь, ты устал, далеко ехал…

– Да чего я буду твой чай пить? – отмахнулся Федор. – Некогда мне! У меня дела!

– Ты подожди свои дела, увяжаемый, попей пока чай, а я узнавать буду, где тэперь Вера!

– Что? – Федор уставился на дворника. – Так ты что – знаешь что-то про Верку?

– Как нэ знать? – заторопился гастарбайтер. – Непременно знать! Она раньше здэсь жил, а потом переехал… я один человек звонить буду, новый адрес узнавать буду!

Он подхватил Федора за локоть и ненавязчиво подталкивал к открытой двери дворницкой. Впрочем, Федор не очень сопротивлялся – у него появилась надежда найти беглянку…

Дворник усадил Федора за стол, поставил перед ним большую чашку, расписанную яркими восточными узорами, налил в нее жидкого бесцветного чая и куда-то удалился, велев Федору ждать.

Федор без удовольствия пригубил чай и отставил чашку – бурда была редкостная. Из-за тонкой стенки доносился приглушенный голос дворника:

– Да, я… да, насчет той женщина из дэвятой квартира… да, он про дэньги говорил…

Через минуту дворник вернулся, потирая руки:

– Сэйчас чэловек придет, который про твоя Вера знает!

– Зачем мне какой-то человек? – насторожился Федор. – Ты мне Веркин адрес обещал сказать!

– Сэйчас, сэйчас! – успокаивал его дворник. – Сэйчас будет адрес! А ты что чай не пьешь? Надо чай пить, здоровый будэшь…

– Это разве чай? – поморщился Федор. – Ни вкуса, ни цвета, ни запаха!

– Хороший чай, зеленый чай! – заверил его дворник. – Мне из Таджикистан привозят…

Федор хотел ему что-то ответить, но в это мгновение дверь дворницкой распахнулась, и в нее ввалились трое мужчин в одинаковых черных костюмах.

– Этот? – коротко спросил старший из них дворника. Тот молча кивнул и немедленно испарился.

Люди в черном окружили Федора, старший уставился ему прямо в глаза холодным пронзительным взглядом.

– Где деньги? – спросил он его таким мягким, таким душевным голосом, что у Федора от страха волосы встали дыбом.

– Не… не знаю, про что вы говорите… – забормотал он. – Не знаю ни про какие такие деньги…

Старший переглянулся с одним из своих спутников и проговорил наставительно, как учитель на уроке:

– Помнишь, Гена, я тебе говорил, как определить, когда человек врет? Вот сейчас ты видишь классический пример! У него расширились зрачки, поднялись углы губ, глаза забегали…

– Николай Иванович, – Гена шагнул вперед, массируя кулаки, – можно, я с ним поработаю?

Не дожидаясь разрешения, он резко выдохнул и с размаху ударил Федора кулаком в нос. Там что-то хрустнуло, брызнула кровь.

– Подожди, Гена! – Старший чуть заметно поморщился. – Горячишься, горячишься! Спокойнее нужно, изящнее…

В следующую секунду он совершенно внезапно ударил Федора двумя пальцами в бок. Удар был вроде бы не сильный, какой-то даже небрежный, но Федора пронзила такая боль, что в глазах у него потемнело и какое-то время он не мог дышать.

– Ну что? – Человек в черном наклонился над Федором, заботливо оглядел его и даже проверил пульс. – Отдышался? Вижу, что отдышался… давай, попробуем еще раз. Где деньги?

– Не знаю… – залепетал Федор, но человек в черном снова поднял руку и так же небрежно ударил его в другую точку.

На этот раз боль была совершенно другой. Но она была еще страшнее, чем первый раз.

Федор позеленел, он глотал воздух, как выброшенная на берег рыба.

– Ты смотри, Гена, – человек в черном снова обратился к своему спутнику, – крепкий орешек попался! Видно, не будет от него никакого толку. Придется с ним кончать. Здесь удобно – в соседней комнате есть печка, там и сожжем, никаких проблем с трупом…

– Не надо! – вскрикнул Федор. – Я скажу! Я все скажу! Верка увезла… украла у меня часть денег, но там еще осталось! Там еще много осталось! Я вам все отдам! Все отдам!

– Вот видишь, Гена, как надо работать? – наставительно проговорил старший. – Изящно, спокойно, психологично! Главное, нужно найти с клиентом общий язык! – Он наклонился к Федору и мягко, ласково проговорил: – Ну, показывай, где деньги!

Федора вывели из дворницкой и втолкнули в черный джип, мрачный и угловатый, как гроб на колесах. Увидев этот джип, Федор подумал, что живым его не выпустят.

Через три часа черный джип подъехал к дому на железнодорожном переезде. Трое людей в черных костюмах вывели Федора из машины, подвели к крыльцу.

– Ну, показывай, где деньги! – приказал Николай Иванович, встряхнув Федора, как тряпичную куклу.

– Чичас… чичас… – Федор суетливо достал из-под камня ключ, открыл дверь, прошел в кладовку и показал на старый телевизор: – Вот, тут они… открывайте…

Люди в черном переглянулись.

– Открывай сам, – приказал старший. – Мало ли что ты там приготовил… может, у тебя там мина…

– Это мне даже обидно, – бормотал Федор, отвинчивая крышку. – Какая мина? Я такого даже слова не знаю… вот они… – Он всхлипнул и предъявил начинку телевизора.

– Что это такое? – удивленно спросил Николай Иванович, разглядев пачки сторублевых купюр, прихваченных аптечными резинками, и затесавшиеся среди них редкие доллары.