– Да. Несколько месяцев назад я сказала об этом твоей матери, но… что ж, в тот момент она была не в лучшем состоянии.

– Да. Это точно. – Настроение у меня падает, но всего на секунду. – Ты правда это сделаешь? Ты можешь… э… это себе позволить?

Дом у бабули красивый, но не сказать, чтоб особняк. И она вырезает купоны, хотя у меня такое чувство, что для нее это скорее игра, чем необходимость. Она была по-настоящему довольна собой в этот уик-энд, когда выгадала шесть бесплатных рулонов туалетной бумаги.

– Госколледж, – коротко отвечает она. – Но сначала тебе нужно сдать тест. А поскольку тебе потребуется время на подготовку, лучше записаться на декабрьскую сессию.

– Хорошо. – Голова у меня идет кругом, и только минуту спустя я заканчиваю предложение. – Спасибо, бабуля. Честно, это просто потрясающе.

– Ну что ж. Приятно будет иметь в семье еще одного выпускника колледжа.

Я берусь за висящий на цепочке серебряный кинжальчик. Я не чувствую… близости с бабушкой, если быть точной, но, возможно, она не пристрелит меня на месте, если я задам ей вопрос, который назревал с момента моего приезда в Эхо-Ридж.

– Бабуля, – бросаюсь я вперед, пока хватает мужества. – Какой была Сара?

Отсутствие в городе тети я ощущаю даже больше, чем отсутствие матери. Когда мы с Эзрой выполняем какие-то бабулины поручения, люди спокойно общаются с нами, как будто знали нас всю нашу жизнь. Никто не обсуждает реабилитацию Сейди, но им и без того есть о чем поболтать; они процитируют фразу из «Защитника», пошутят, что Сейди, наверное, должна скучать по зимам Вермонта, или восхитятся сходством наших с ней волос. Но они никогда не говорят о Саре – ни воспоминаний, ни рассказов о каком-то случае, ни даже признания самого факта, что она существовала. Изредка мне кажется, что я улавливаю желание что-то рассказать о ней, но собеседник всегда делает паузу или отводит глаза, а потом меняет тему.

Бабуля молчит так долго, что я уже сожалею, что раскрыла рот. Возможно, следующие четыре месяца мы обе будем притворяться, что моего вопроса не было. Но когда она наконец отвечает, голос ее звучит спокойно и ровно.

– Почему ты спрашиваешь?

– Сей… мама о ней не говорит. – Бабуля никогда не делает нам замечания, когда мы называем нашу мать по имени, но я знаю, что ей это не нравится. Сейчас не время ее раздражать. – Мне всегда было интересно.

Начинается дождь, и бабуля включает «дворники», которые скрипят при каждом движении.

– Сара была умницей, – наконец произносит бабушка. – Она постоянно читала и обо всем спрашивала. Люди считали ее тихоней, но она обладала тем сдержанным чувством юмора, которое начинаешь со временем понимать. Ей нравились фильмы Роба Райнера – ну, знаешь, «Это – Spinal Tap», «Принцесса-невеста»? – Я киваю, хотя никогда не видела первый. Мысленно делаю заметку посмотреть в Сети, когда мы вернемся домой. – Сара могла процитировать их все наизусть. Очень умная девочка, особенно в математике и естественных науках. Она любила астрономию и часто говорила, что будет работать в НАСА, когда вырастет.

Я впитываю ее слова, как пересохшая губка, пораженная тем, что бабуля столько рассказала мне за один раз. И всего-то нужно было спросить. Как просто.

– Они с мамой ладили? – спрашиваю я. Сестры представляются мне такими разными, даже больше, чем я воображала.

– О, да. Неразлейвода. Заканчивали друг за дружку фразы, как ты с братом. Они были очень разные личности, но могли изображать друг друга так, что ты бы ни за что не догадалась. Постоянно всех обманывали.

– Энди из аэропорта позавидовал бы, – говорю я, забыв, что не рассказывала бабуле историю про поглощенного близнеца.

Бабуля хмурится.

– Что?

– Ничего. Просто шутка. – Я проглатываю вставший в горле комок. – По твоим словам, Сара была классная.

– Она была чудесная.

Такой теплоты в бабулином голосе я никогда не слышала, даже когда она рассказывает о своих бывших учениках. И уж точно не тогда, когда говорит о моей матери. Может, это еще одна причина, по которой Эхо-Ридж был не любим Сейди.

– Как ты думаешь… Может она до сих пор… где-нибудь находиться? – спотыкаясь на словах и теребя цепочку на шее, спрашиваю я. – В смысле, ну, может, она убежала или что-то в этом роде?

Не успеваю я договорить, как уже сожалею о сказанном – как будто я в чем-то ее обвиняю, но бабуля просто решительно качает головой.

– Сара никогда так не поступила бы.

Ее голос становится тише.

– Как бы мне хотелось с ней познакомиться.

Бабуля останавливается на парковке перед «Дэлтонсом» и ставит «Субару» на ручной тормоз.

– Мне бы тоже этого хотелось. – Я украдкой смотрю на нее, боясь увидеть слезы, но глаза ее сухи, а лицо расслаблено. Похоже, бабушка вообще не против поговорить о Саре. Может, она ждала, что кто-то спросит. – Эллери, возьми, пожалуйста, с заднего сиденья сумку.

– Хорошо, – отвечаю я.

Мысли у меня в голове путаются, и, выбираясь из машины, я едва не роняю пластиковый пакет в сырую канаву рядом с тротуаром. Ради сохранности пакета я наматываю его ручки себе на кисть и вхожу следом за бабулей в универмаг.

Кассирша здоровается с бабулей, как со старой знакомой, и великодушно забирает груду одежды, не спрашивая о причине возврата. Она сканирует ценники, которые я даже не срезала, когда по магазину разносится высокий, приятный голос:

– Мамочка, я хочу посмотреться в большое зеркало!

Несколько секунд спустя появляется девочка в прозрачном голубом платье, и я узнаю дочку Мелани Килдафф. Это младшая, лет шести, и при виде нас она резко останавливается.

– Здравствуй, Джулия, – говорит бабуля. – Ты очень хорошо выглядишь.

Джулия берется рукой за край подола и взмахивает юбкой. Она как крохотная копия Мелани, сходство даже в расстоянии между передними зубами.

– Это для моего танцевального концерта.

Позади нее возникает Мелани, за которой, надувшись, идет красивая девочка со сложенными на груди руками.

– О, привет, – произносит с печальной улыбкой Мелани, глядя на Джулию, которая бежит к окруженному зеркалами помосту недалеко от входной двери. – Джулия хочет увидеть себя на сцене, как она это называет.

– Ну конечно, хочет, – снисходительно говорит продавщица. – Такое платье создано для того, чтобы им любоваться.

За спиной у нее звонит телефон, и она исчезает в подсобном помещении, чтобы ответить на звонок. Бабуля снимает свою сумку с прилавка, а Джулия тем временем запрыгивает на помост и кружится, юбочка взлетает и кружится вместе с ней.

– Я похожа на принцессу! – хвалится она. – Каролина, посмотри!

Мелани подходит и возится с бантом сзади на платье, но старшая дочь стоит где стояла, уголка рта опущены.