– Дай пять, принцесса! – говорит Эзра. Эллери не отвечает, и он поднимает ее ладонь и хлопает по ней своей. – Что за мрачный вид. Это же здорово.

– Это какая-то ерунда, – повторяет Эллери. Перси все еще выступает, рассказывая о собрании футбольных болельщиков, которое пройдет на следующей неделе, и внимание аудитории уже начало рассеиваться. – Я хочу сказать, вы за меня голосовали?

– Нет, – отвечает Эзра. – Но не принимай это на свой счет. Я ни за кого не голосовал.

– А вы? – спрашивает Эллери, глядя на нас с Мией.

– Нет, – отвечаем мы оба, и я виновато пожимаю плечами. – Мы тоже не голосовали.

Эллери скручивает свои волосы над плечом.

– Я в школе меньше двух недель. Я почти ни с кем, кроме вас, не общалась. Если вы за меня не голосовали – и поверьте, я не в обиде, потому что я тоже не голосовала, – тогда зачем кому-то за меня голосовать?

– Чтобы приветствовать тебя в городе? – нерешительно предполагаю я.

Она закатывает глаза, и я не стану ее переубеждать. Даже прожив здесь меньше двух недель, она понимает, что средняя школа Эхо-Риджа не из таких мест.

В пятницу утром Кэтрин не в настроении.

Она невнимательно ведет машину – на всей дороге до школы перед знаками остановки останавливается по своему выбору. По приезде она криво ставит автомобиль между двух линий разметки, оттеснив другого ученика, который ехал в нашу сторону. Он сигналит, когда она выскакивает из машины и, хлопнув дверцей, не оглядываясь, направляется ко входу.

Это один их тех дней, когда она делает вид, что меня не существует.

Я не спеша вхожу в здание школы и, как только оказываюсь в коридоре, понимаю – что-то случилось. В воздухе пульсирует странная энергия, а обрывки разговоров, которые я ловлю, не похожи на обычные сплетни и оскорбительные выпады.

– Наверное, вломился…

– Кто-то их ненавидит…

– Может, это все-таки шутка…

– Но против Лейси ничего такого не было…

Все разбились на группы, стоят, сдвинув головы. Самая большая толпа у шкафчика Кэтрин. Поменьше – у шкафчика Брук. У меня екает в груди, когда я вижу Эзру и Эллери у своих отсеков. Эллери стоит спиной ко мне, но Эзра смотрит в мою сторону, и при виде его лица я резко останавливаюсь. Расслабленный калифорниец исчез, вид у него такой, будто он сейчас на кого-то набросится.

Подойдя ближе, я понимаю, почему.

Тусклый шкафчик Эллери заляпан ярко-красной краской. На ручке висит перекрученная кукла в красных пятнах, совсем как те, что были на кладбище. Вытянув шею, я смотрю дальше по коридору и вижу достаточно, чтобы понять – со шкафчиками Кэтрин и Брук обошлись так же. Поверх красных пятен на шкафчике Эллери намалеваны черные буквы:

ПОМНИШЬ «ТЕРРИТОРИЮ УБИЙСТВА», ПРИНЦЕССА?

Я ПОМНЮ

Эзра ловит мой взгляд.

– Как тут нагадили, – цедит он, когда Эллери оборачивается.

Лицо у нее спокойное, но бледное, уголки рта приподняты в безрадостной улыбке.

– Вот тебе и добро пожаловать в город, – произносит она.

Эллери

Суббота, 21 сентября

– Что мы ищем? – спрашивает Эзра.

– Не знаю, – признаюсь я, кладя перед ним на стол стопку альбомов выпускных классов. Субботним утром мы сидим в библиотеке Эхо-Риджа, вооруженные громадными стаканами кофе, которые прихватили с собой из кафе Бартли. Я не была уверена, сможем ли мы пронести их мимо библиотекарши, но ей здорово за восемьдесят, и она спит в своем кресле. – Думаю, что-нибудь необычное.

Эзра фыркает.

– Эл, мы здесь три недели. И уже успели сообщить о трупе, получить работу на месте убийства и стать целью преследователя, зацикленного на осеннем бале. Хотя последнее относится только к тебе. – Он делает глоток кофе. – Давай поконкретнее.

Я сажусь напротив него и вытаскиваю альбом из середины стопки. На корешке у него «Орлы Эхо-Риджа», на штампе – дата шестилетней давности. Лейси была в десятом классе, до ее смерти оставался год.

– Я хочу проверить класс Лейси. Это же странно, что те люди, которые на момент ее смерти входили в ее ближайшее окружение, все внезапно вернулись в город. Именно тогда, когда начинают происходить все эти события.

– Что, ты думаешь, брат Малкольма имеет к этому какое-то отношение? Или сестра Мии? – Эзра поднимает бровь. – Может, пригласить их на кофе и поговорить?

– Тебе же прекрасно известно то, что ты сам всегда говоришь, Эзра, – напоминаю я, открывая альбом. – Никто не хочет слушать мои теории убийства. Особенно когда это касается их братьев или сестер. К таким вещам нужно подходить деликатно.

Мы саркастически смеемся, потому что именно это мы и делаем. Всю жизнь живя с Сейди, мы прошли настоящий мастер-класс по умению притворяться, что все хорошо. Но со вчерашнего вечера я почти не ела, и даже Эзра – который обычно заглатывает бабулину стряпню, словно пытается наверстать семнадцать лет замороженных ужинов, – отказывается завтракать перед уходом.

Сейчас он пробегает взглядом по оставшимся альбомам.

– Что мне делать? Посмотреть выпускной год? – Он втягивает щеки. – Он, вероятно, очень мрачный. В память о Лейси, что-то в этом роде.

– Наверняка. Или это, или… – Мой взгляд перемещается в нижнюю часть стопки. – Альбом Сейди тоже здесь. Если тебе любопытно.

Эзра замирает.

– В каком смысле?

– Какой она была в средней школе. Какими они были. Она и Сара.

У Эзры отвисает челюсть.

– Какое это имеет ко всему отношение?

Я наклоняюсь вперед и обвожу взглядом маленькое помещение. Кроме библиотекарши, никого нет, за исключением какой-то матери, тихо читающей своему малышу.

– Ты никогда не задумывался, почему мы не бывали в Эхо-Ридже раньше? Ведь никогда? Или почему Сейди никогда не говорит о своей сестре? Я хочу сказать, если ты вдруг… исчезнешь… – Я с трудом сглатываю горечь в горле. – Я не уеду на другой конец страны и не стану вести себя так, будто ты никогда не существовал.

– Ты не знаешь, что ты сделаешь, – возражает Эзра. – Ты не знаешь, что на самом деле думает Сейди.

– Да, не знаю. И ты тоже. Про это я и говорю. – Мать маленького мальчика поворачивается в нашу сторону, и я понижаю голос. Стискиваю кинжальчик на цепочке. – Мы никогда не знали. Нас просто выдергивали из одного города и тащили в другой, пока Сейди убегала от своих проблем. Только вот в итоге закончилось проблемами, которые не могут решиться по щелчку, и вот мы здесь. Там, где все началось.

Эзра смотрит на меня в упор, взгляд его темных глаз серьезен.