Что знает нынешнее поколение британцев о существовавшем когда-то «железном занавесе»? Поймет ли Гордон Барнз ее рассказ о том, как советские инженеры, проинструктированные в горкоме партии о строжайшем запрете на общение с так называемыми «перемещенными лицами», то есть белоэмигрантами и их потомками, почти бегом убегали от окликнувшего их по-русски на Оксфорд-стрит человека? Пожилой, не очень хорошо одетый, он так искренне улыбался им, так махал руками, приветствуя, и так умолял остановиться, когда они сломя голову бежали от него по улице.

Маша уже не застала такого. Она выросла, жила и работала в свободной стране, в которой общение с иностранцами и поездки за границу были нормой и не требовали никаких инструктажей, черных костюмов и потери человеческого достоинства. Вот сейчас она разговаривала с англичанином и вовсе не боялась показать себя не такой, какая она есть на самом деле. Поймет ли он, что раньше здесь жили иначе? Ее дед и бабушка иначе жили всю свою жизнь, в отличие от предков этого самого Барнза, которые были свободны всегда.

Бабушка рассказывала, с какой болью дед говорил о безукоризненной чистоте на улицах Лондона, об образе жизни, который отличался от того, как жили здесь, на родине. Он говорил не о количестве продуктов в магазинах, а о чистоте на рабочих местах, техническом состоянии оборудования, аккуратности заводских зданий и сооружений. Как передать его боль и тоску, да еще по-английски, который у нее так далек от совершенства?

Или все-таки не рассказывать? Ведь и в этом направлении граница между Россией и Западом потихоньку стерлась, растворилась, ушла в небытие. И опять же дело не в супермаркетах, которые теперь одинаковы, хоть в Москве, хоть в Лондоне, хоть в провинциальном городке на Волге. Она вспоминала грязь, так поразившую ее на улицах Парижа, горы мусора, плывущие по амстердамским каналам, совершенно пьяного финна, в десять часов утра сосредоточенно опорожняющего мочевой пузырь на афишную тумбу театра в центре Хельсинки, и потрясающий, чуть ли не хирургический порядок на заводе Рафика Аббасова. Нет, что ни говори, прав был профессор Преображенский. Бардак не в клозетах, а в головах.

– Дед гордился тем, что техническая квалификация советских инженеров ничуть не уступала той, что показывали их английские коллеги, находящиеся на соответствующем уровне, – медленно сказала Маша, потому что Гордон явно ждал ее ответа. – Про них даже в газете тогда вашей писали, мол, члены советской делегации невероятно компетентны в сфере технологических процессов электростанций и показали изумительные навыки и знания. Не знаю, как с этим обстоят дела сейчас.

– Ну, в электростанциях я не силен, – пожал плечами Барнз. – Но то, что я вижу здесь, очень даже на уровне. Господин Аббасов оснастил завод очень современным оборудованием и персонал обучает. Конечно, я знаю, что в России за последние тридцать лет остановилась и закрылась куча производств, но там, где директора с головой, все работает не хуже, чем у нас. Я – небольшой специалист по России, но успел понять, что у вас страна контрастов, в которой все очень сильно зависит от конкретного человека. У нас работают технологии и процессы, а у вас люди. Кстати, а о людях в Англии ваш дед что-нибудь рассказывал? С кем он общался, с кем дружил?

– Гордон, – Маша засмеялась, – это было пятьдесят пять лет назад. Тогда не то что меня на свете не было, маме моей был всего год. Но друзей дед в Англии не завел точно, потому что переписки никакой не вел. Впрочем, в шестидесятые годы прошлого века это было и невозможно. Да и вообще, неужели вам все это интересно? Давайте лучше зайдем в кафе и выпьем кофе, а то я немного замерзла. И раз уж вы сегодня мой гость, а я ваш экскурсовод, то, чур, я угощаю.

– Мэри, я понимаю, что это, наверное, нескромно, – Барнз выглядел напряженным и смущенным, – но не могли бы вы как-нибудь пригласить меня в гости? Мне очень любопытно наблюдать за бытом русских. Если вы хотите угостить меня кофе, то вдруг мы можем сделать это не в кафе, а у вас дома?

Маша вспомнила бардак, который творился у нее в квартире из-за жуткой занятости последнего времени, и тоже смутилась чуть ли не до слез.

– Конечно, Гордон, я обязательно позову вас в гости, хотя вы вряд ли увидите в моей квартире что-то интересное. Она из прошлого века, потому что я ничего не меняла в ней после смерти бабушки. Но это будет в другой раз, не сегодня, извините. На сегодня у меня другие планы.

– Это вы меня извините, Мэри! – воскликнул он. – Я не хотел быть навязчивым. А ваша привязанность к своей бабушке и нежелание что-то менять – это прекрасно.

Пылкость, с которой он говорил, немного удивила Машу.

– Почему? – уточнила она, не будучи уверенной, что он поймет, о чем она спрашивает. Но он понял.

– Потому что современные жилища безлики и скучны. Белые стены, мебель из Икеи… Никакой индивидуальности. А вот в старых домах, где сохранился дух прошлого века, мне очень интересно. Чешские мебельные гарнитуры, тяжелые шторы, хрустальные люстры… Здорово, что вы это сохранили, вот и все.

О своей катастрофической лени и нежелании делать ремонт и менять мебель Маша никогда не думала, употребляя выражение «здорово». Дома она ночевала, остальное время проводя на работе. Украшать жилье ей было не для кого, свободные деньги она предпочитала вкладывать в путешествия, то в Европу, то на море. Да и немного их оставалось, этих свободных денег благодаря маме. Но, как говорится, доброе слово и кошке приятно. Тем более что сказанное им к ее квартире подходило полностью.

– Спасибо вам, Гордон, – искренне сказала Маша, толкая стеклянную дверь кафе, к которому они тем временем пришли. – Я обязательно приглашу вас в гости. Обещаю.

С Дэниелом Аттвудом она общалась регулярно, поскольку идею выступить с лекцией по английской литературе на корпоративном празднике нефтеперегонного завода он воспринял с энтузиазмом и полной готовностью помочь.

– Давайте сузим тему, – предложил он. – Я могу подготовить часовую презентацию, посвященную классическому английскому детективу. Конан Дойл, Агата Кристи, Нейо Марш, Джозеф Флетчер, Гилберт Честертон. Основные темы, классические приемы, география местности, в которой происходит действие, с фотографиями и краткими историческими справками. Отрывки из фильмов, снятых по их произведениям. Если вы поможете мне найти русские фильмы, то можно даже сделать сравнительный анализ героев в исполнении британских и русских артистов.

– Здорово, – восхитилась Маша. – К примеру, вы знаете, что наш, еще советский Шерлок Холмс в исполнении Василия Ливанова признан в Англии лучшим Шерлоком Холмсом в мире? И да, еще интересно, что Василий Ливанов и Бенедикт Камбербетч родились в один день.

– Не знал, – Аттвуд улыбнулся ее горячности. – Теперь буду. Ну, значит, решено. Я начинаю готовиться, но вы должны мне помочь и взять на себя русскую часть. Договорились?

Так и вышло, что почти каждый вечер Маша теперь проводила за компьютером в поисках интересующей их с Дэниелом информации. Это оказалось настолько увлекательно, что ей даже было не жалко потраченного времени.