— И наготове держи свои документы из клиники: выписку, заключение, список препаратов…

— Гони ее! — страшно рявкнул демон. — Или будет хуже!

— Вспоминаются мне стихи любимого поэта Есенина, — сказала Ирина, воздев глаза к потолку. — Отговорила роща, облетела, ты не ори, а то сорвется дело. Пока, Вика, до завтра.

И, прежде чем Вика успела еще что-то сказать, закрыла дверь.

* * *

Глядя во двор сквозь щель в портьерах, она убедилась, что Вика в самом деле ушла. В комнате с черепом царил полумрак, на душе была странная пустота: все самое страшное случилось, демон вернулся, а уж пришел он из преисподней или проявился, как симптом болезни, особой роли не играет. И так и эдак впереди ад.

— Я тебя слушаю, — она уселась за стол. Ветер из приоткрытой форточки играл краем портьеры.

— Фотография, — напомнил демон.

Ирина взяла со скатерти распечатанное на принтере фото: застолье, бутылка Мартини, белобрысый щуплый мужичонка, зубастая девушка улыбается, красивая стерва в очках положила руку ей на плечо.

Многозначительный жест.

— Ну и?

— Один из них повесится в четыре тринадцать.

— Как это — один из них?

— Один из этих, на фотографии, — голос демона прозвучал устало. — Я не знаю, кто. Только знаю, что повесится на полосатом галстуке, черно-синем, с Микки Маусом.

— Галстук с Микки Маусом?!

— Что, никогда таких не видела?

Ирина присмотрелась к фото. Мужичонка был в рубашке с расстегнутым воротом, зубастая — в свитере, блондинка — в блузке. Никаких галстуков.

— И чего ты от меня хочешь?

— Чтобы ты узнала, кто это и почему хочет покончить с собой. И остановила. Как это было с Катей.

— Спасибо за искреннюю благодарность, я так тронута.

— Тебя не за что благодарить, — процедил демон. — Ты боролась за свою шкуру, и у тебя получилось выжить. Один раз.

Ирина показалось, что в комнате холодно, очень холодно, что ледяной ветер несет из форточки колючий арктический воздух.

— Если до четырех утра ты не решишь проблему самоубийцы… — голос демона звучал, как из преисподней.

— И Микки Мауса…

— Да. Если ты не решишь эту проблему — повесишься, на чем придется. На телефонном шнуре, на бельевой веревке.

— Тогда я лучше пойду в психушку, — твердо сказала Ирина.

— Сперва сделаешь, что я сказал, а потом пойдешь в психушку. С чувством выполненного долга.

— Ага, — Ирина растянула губы. — Доходчиво…

Не меняя выражения лица, не роняя улыбки, она сорвалась с места и кинулась к окну:

— Помо…

Расчет был в том, чтобы наполовину вывалиться из окна, оказаться на глазах прохожих, привлечь внимание гуляющих во дворе мамаш с колясками и клиентов нотариуса. Расчет не оправдался: на третьем шаге у Ирины подкосились ноги, а в горло будто кто-то с силой вогнал невидимый кляп. Ирина грохнулась, старый паркет оказался прямо перед носом; демон подошел и опустился рядом на корточки.

— Жизнь хороша, Ира, — в его голосе послышались странные, ностальгические и одновременно до дрожи пугающие нотки. — Правда?

Он пошевелил пальцами, как это делают кукольники, водя марионетку на крестовине; Ирина задергалась на полу, поднимая и опуская руки и ноги.

— Жизнь хороша, — демон резко поднялся, и Ирина встала вслед за ним, полностью потеряв контроль над телом.

— И так хорошо смотреть на мир открытыми глазами, — скрюченная рука Ирины потянулась к ножницам, забытым на столе. — Ах, какие яркие краски, как светит солнышко…

Повинуясь чужой воле, Ирина схватила ножницы, развернула лезвиями к себе и поднесла к лицу. От ужаса к ней вернулся дар речи.

— Олег, — пробормотала она умоляюще. — Не надо. Я все сделаю.

— Два глаза — роскошь…

— Олег! — взвизгнула Ирина. — Олежек, я все сделаю! Я клянусь!

Ножницы замерли в нескольких миллиметрах от ее выпученных в ужасе глаз. Потом рука ее упала плетью, ножницы вывалились, и Ирина, вновь обретя власть над собой, еле удержалась на ногах.

— Возьми фотографию, — скомандовал демон.

Ирина схватила фото трясущейся рукой. Белобрысый заморыш, зубастая брюнетка, очкастая блондинка.

— Неужели тебе их не жаль? Неужели не интересно, почему человек, у которого есть все, вдруг решает… свести счеты с жизнью?

— Очень интересно, — пролепетала Ирина.

— Врешь.

— Мне очень их жаль. Чрезвычайно. Я все сделаю, чтобы ничего не случилось…

— Лицемеришь, — горько признал демон.

На кухне зазвонил ведьмин мобильный телефон. Ирина не шевельнулась, так и продолжала сидеть с фотографией в руках; телефон звонил и звонил.

— Ответь, — сказал демон. — Это может быть важно.

Ирина послушалась, как автомат. В кухне было приоткрыто окно; Ирина с тоской глянула во двор — там было столько народу сейчас, что женщине, внезапно выпавшей из окна второго этажа, не позволили бы причинить себе вред. Вызвали бы «Скорую», и ага: рецидив, палата, длинные рукава…

Номер на дисплее высветился смутно знакомый, но не Викин.

— Алло, — сказала Ирина деревянным голосом.

— Ирина? — заговорила девушка на том конце связи, и ведьма моментально узнала голос.

— Катя, — пробормотала она, от удивления немного взбодрившись.

— Да, это я… Я так и не сказала «спасибо». Я хочу поблагодарить… Вы спасли мне жизнь.

— Да нет, — Ирина закашлялась. — Я просто…

— И… даже больше, — Катин голос дрогнул. — Если бы не вы, я бы совершила огромную глупость… и подлость. Вы спасли меня. Просто знайте, это вот и все.

— Э-э, — сказала Ирина.

— Я вас никогда не забуду.

И Катя отключилась. Ведьма осторожно положила трубку на край стола.

— Видишь, ведьма, — сказал демон. — У тебя на счету доброе дело. Тебе зачтется.

Ирина помолчала. Поглядела на свои ладони, все еще трясущиеся. Подняла глаза; демон стоял в трех шагах, по-прежнему скрестив руки на груди.

— Олег, — сказала ведьма. — Кем тебе приходится… — она посмотрела на телефон, — Катя?

— Никем.

— Тогда почему ты ее спас?

— Это ты ее спасла.

— Хорошо, — Ирина помолчала. — Я спрошу по-другому… Откуда ты узнал, что Катя прыгнет с крыши, когда она сама этого не знала?

— А вот это, — демон глядел ей в глаза, — не твое дело.