— Как ты думаешь, стеклянные стены и окна снабжены сигнализацией? — спросила Мари.

— Зная Рико, не сомневаюсь, что да. — Джанни беглым взглядом осмотрел комнату и заметил крошечные видеокамеры, они были расположены по всему помещению под разными углами.

— Я насчитала двенадцать камер, — сказала Мари, окидывая помещение внимательным взглядом.

Джанни одобрительно кивнул и указал в дальний конец зала.

— Уверен, что хватает и скрытых камер. Например, я вижу одну в вазе с гибискусами.

— Еще одна за рамой на южной стене, — добавила Мари.

Джанни усмехнулся и снова подумал, что никогда прежде не встречал подобной женщины.

— Все-то ты заметила. Может, скажешь, где еще стоит установить камеру?

— Для этого надо попасть в комнату службы безопасности и посмотреть на экраны. — Она снова осмотрела зал. — Камера должна давать хороший обзор, но при этом быть незаметной.

— Должен с тобой согласиться, хотя ни одна система безопасности не совершенна. Чем и пользуются воры.

— Особенно очень хорошие воры. Как ты. — Она взглянула на него. — Если бы ты решил заняться здесь промыслом, как бы ты это осуществил? — с любопытством спросила Мари.

— Ну… — Джанни вздохнул про себя.

Позволив своему воображению разыграться, Джанни почувствовал знакомый прилив адреналина. Он окинул взглядом окна по обе стороны помещения, затем посмотрел на высокий потолок. Всегда можно было найти способ. Например, через вентиляционные люки, хотя в замкнутом пространстве он всегда чувствовал себя как в тюрьме. А вот если проникнуть сквозь застекленную крышу…

— Возможности есть, — пробормотал он.

— Тебе этого не хватает, — заметила Мари, и он взглянул на нее с удивлением. Впрочем, может, он напрасно удивляется: Мари О’Хара, похоже, чувствует то, что другим бы и в голову не пришло. Джанни перестал мысленно представлять себе, как бы он ограбил отель Рико, а вместо этого попытался понять, что он чувствует, оставив жизнь, которую он знал на протяжении многих лет.

— Да, наверное, — медленно произнес он. — Возбуждение от предвкушения обмануть систему безопасности. Вызов, таящийся в выработке плана атаки. Проскользнуть в дом или в магазин и выскользнуть оттуда незамеченным. Пройтись по крыше, когда ночь такая темная, что не видно собственной руки. — Он мечтательно улыбнулся. — Это мир, о котором большинство людей никогда не узнает.

— Ты говоришь так, словно то, что ты крал, не представляло для тебя ценности по сравнению с этими эмоциями, — сказала Мари, поправив рыжий локон. Когда он снова выбился у нее из-за уха, Джанни, улыбнувшись, убрал его на место, и его пальцы в беглой ласке коснулись ее кожи. От этого легчайшего прикосновения ее кожа запылала, как от огня.

— Я бы солгал, если бы сказал так, и думаю, ты это знаешь.

Мари медленно кивнула, словно предлагая ему продолжить.

Никогда прежде он не пытался объяснить свои поступки. Но ведь Мари — другое дело, она, как и он, многое знает о преступлениях. Неожиданно ему захотелось, чтобы она поняла его.

— Вор не проникает в защищенные места только потому, что это доставляет ему удовольствие. В конце работы должно быть вознаграждение. Это обязательно. — Джанни взял ее левую руку и потер подушечкой большого пальца по кольцу. Один из трофеев — доказательство успешной работы. — Я не совсем уверен, как я могу объяснить тебе, на что это похоже. Невозможно понять, пока сам не попробуешь.

— А ты попытайся, — прошептала Мари и обхватила его пальцы.

Глядя в ее красивые зеленые глаза, он мягко сказал:

— К примеру, это кольцо. У меня был только фонарик в виде ручки, которым я открыл сейф…

— Ты и сейфы взламывать умеешь? — со слабой улыбкой спросила она.

— Все Коретти обучаются этому с детства: взлом замков, сейфов, карманные кражи…

— Как? И это тоже?

— Да, у тебя должны быть ловкие и проворные пальцы, если ты хочешь быть вором, а не заключенным. — Джанни пожал плечами и вернулся к тому, с чего начал. — На первом этаже продолжалась вечеринка, второй этаж был пуст, как и кабинет, в котором стоял сейф. Темно, как в могиле, только изредка сквозь окна проникает свет от луны, которая то проглядывает, то снова прячется за облаками. Я торопился.

— Могу себе представить, — с кривой улыбкой сказала Мари.

Джанни усмехнулся:

— Слишком спешить нельзя — иначе можно оставить следы. Медлить тоже — иначе можно попасться. Это тонкая грань. В общем, я открыл сейф и вытащил черную бархатную коробочку. Я знал, что я найду внутри: мы с Пауло несколько месяцев все изучали. Мы знали, где хранятся драгоценности и в каком сейфе…

— Сейфов было больше, чем один?

— Да. Но, даже зная, зачем пришел, я должен был проверить содержимое сокровищницы. — Он пожал плечами. — Нам с Пауло изрядно пришлось попотеть над этой работенкой. Мне нужно было увидеть, что там, на другом конце радуги. Я вытащил содержимое и положил на ладонь. Бриллианты ожили в лунном свете.

Мари молча смотрела на него, пока Джанни предавался воспоминаниям, делясь с ней самым сокровенным.

— Это было колье с семидесятью семью бриллиантами в платине и это кольцо. — Он снова дотронулся до него пальцем. — Они были спрятаны в темноте, словно приговоренные к забвению. Но бриллианты созданы для того, чтобы сиять. — Джанни улыбнулся. — В свете луны эти камни были словно ожившее чудо.

Мари взглянула на его палец, все еще ласкавший поверхность кольца, которое она носила.

— И ты сохранил это кольцо, чтобы оно напоминало тебе о том моменте.

— Да. — Джанни усмехнулся. — И чтобы подарить его своей возлюбленной, конечно.

Губы Мари изогнулись было в улыбке, но затем, словно спохватившись, она придала себе строгий вид. Но эта мимолетная улыбка не ускользнула от глаз Джанни. Кажется, подумалось ему, ее черно-белый взгляд на вещи начинает понемногу сереть. И почему-то его это обрадовало.

— А колье?

— Колье мы с Пауло продали. — Он отпустил ее руку.

— И ты совсем об этом не сожалеешь?

— Что я вор? — уточнил Джанни. — Нет. Я был весьма искусен в том, чем занимался. Я годами работал над своей сноровкой. Мое мастерство никого не задевало, разве что страховые компании. — Его губы изогнулись. — Я ни о чем не жалею. Прошлое все равно не изменишь.

— Но…

— Я Коретти, и я никогда не устыжусь ни своей семьи, ни своего наследия. То, как я живу сейчас, не имеет никакого отношения к прошлому, но в своем сердце я навсегда останусь вором, Мари.

Не отрывая взгляда от его глаз, Мари покачала головой:

— Я тебе не верю.

— Напрасно. Не поддавайся впечатлению, что я скрываю в себе больше, чем видно глазу, — мягко сказал он. — Я мужчина, которого ты презирала.