Когда Поуп услыхал «Good Times», ему всё стало ясно как дважды два: «Я подумал, господи, это ж убойный хит. Нечто выдающееся. Дух Австралии. Ничего серьёзного. По-моему, просто песнь радости. Что-то в “Good Times” её вызывало».

«Так что к тому времени, как мы пришли в студию, – продолжает Опитц, – там уже были INXS с Джимом Кейсом из The Masters Apprentices, и я как продюсер назначил собрание всех двух лагерей, на котором заявил: «Нам стоит сделать “Good Times”. “Turn Up Your Radio” – хорошая песня, но немножко сложноватая. Она не льётся, так сказать, как “Good Times”, а хорошее время – это то, чего, блин, мы все хотим от песни».

Мы с Марком и Джимми чувствовали: эта – лучше. Майкла Хатченса мы убедили довольно быстро. Ну а когда Хатч согласился, всё остальное само собой сложилось. Джим Кейс, просидевший несколько часов, ушёл домой в конце концов. Незавидную миссию сообщить ему, что мы его песню не делаем, выпала мне. Ну, что мы попробовали б её записать, если б до неё дошло дело, но – не сделали».

Чему Опитц научился на записи альбома Powerage с AC/DC, он привнёс в «Good Times».

«Я не отказался от идеологии Ванды и Янга. Для меня самого очень важны и чувство, и ритм. В записи я использовал тонну акустических гитар – я их сделал такими гремучими, пропустив через примочку-дисторшн – тыдыж-тыдыж-тыдыж, – и я до сих пор часто включаю в студии “Good Times” вот в этой версии, без вокала Джимми и Майкла, просто послушать, как Джон Фаррис заходит с барабанным заполнением в первом куплете – это, блин, ваще нереально».

Однако лучший результат для Опитца, INXS и Барнса заключался, помимо отличной пластинки и урожая роялти, в том, что Джордж Янг, надменный, самолично одобрил их вариант.

«В то время я записывал Blow Your Cool группы Hoodoo Gurus в Alberts и принёс, дрожа от страха, ацетатную пластинку Джорджу и Гарри утром, до того, как начались сессии в студии, – вспоминает Опитц. – Раньше я ставил им кавер-версии песен The Easybeats – Дэвида Боуи, Рода Стюарта, чьи угодно вообще. Они обычно так реагировали: а, это фигня, это фигня, нет, это дерьмо, а вот это вообще дерьмо полное. Теперь я принёс им свою кавер-версию, а они оба сидят в офисе Фифы Риккобоно и говорят мне: «Привет, чувак». Я робею страшно. Ну, они ко мне так и относятся, сидят такие расслабленные, глядят на меня: «Чо те надо?» Я говорю: «Вот, принёс кавер-версию INXS и Джимми Барнса». Включил, сел рядом с ними, мы прослушали. И они такие, как будто ничего особенного, никакого впечаления: «Ммм, ммм…» Я говорю: «Вот, держите мой экземпляр пластинки, пусть у вас побудет».

В восемь вечера я сижу в студии, делаем с инженером Алланом Райтом наложение гитар, и тут вдруг вваливается очень пьяный Джордж. Я до того вообще не видел бухого Джорджа. Он проходит мимо Аллана, идёт ко мне, суёт мне руку к лицу и говорит: “Хочу тебе просто руку пожать, это вообще лучший, блин, кавер на нашу песню, лучший вообще из всех!”»

***

Почти полвека спустя после записи оригинального вокального трека для The Easybeats Стиви Райт всё ещё в смешанных чувствах.

«Мне наша версия нравилась», – хрипит он. Его тело и голос – если и не мозги в том числе – дорого заплатили за годы героиновой и алкогольной зависимости. «Она сейчас рок-н-ролльный стандарт. Если тебе она не по зубам – то тебе вообще не стоит играть рок-н-ролл».

Ахмет Эртегун умер. Марк Опитц продюсирует записи и получает по почте чеки, но пик его карьеры позади. Джимми Барнс выступает, хотя голос его уже не тот. Группы INXS, величайшей австралийской группы после AC/DC, больше не существует. Они объявили о распаде в конце 2012-го, до того как-то не сумев быстро записать альбом новых песен с новым вокалистом, когда их харизматичный фронтмен неожиданно отправился в мир иной.

Джордж Янг, конечно, всячески оградил двух младших братьев от повторения своих ошибок. Как обычно, он оказался очень умным. Даже слишком.

Некоторые люди, общавшиеся с Янгами, потом о них плохо говорят – это факт. Но если нужен пример того, насколько добрыми и неэгоистичными они могут быть, то не избежать упоминания Джорджа Янга и того, что он сделал для двух музыкантов из The Easybeats, которые переживали личные трагедии.

Первый, кому помог Джордж – Гарри Ванда. В 1966 году ему было немного за двадцать, он только что женился, в браке родился мальчик. И вот Гарри однажды пришёл домой и обнаружил молодую жену мёртвой – Памела умерла от передозировки снотворного.

«The Easybeats должны были ехать в первый свой тур по Англии, а накануне вечером жена Гарри совершила самоубийство, – говорит Марк Опитц. – Джордж тогда обнял его за плечи и сказал: «Не волнуйся, сынок, ты – со мной». Так и было. С тех пор Джордж всегда дружески обнимал его. Не говоря уже о том, что Гарри был небесполезной частью их творческого дуэта. Я бы сказал, что там Джордж – сердце, а Гарри – душа».

А второй – это старый соавтор, Стиви Райт, который после распада The Easybeats скрывал героиновую зависимость и испытывал спад карьеры (одно время он даже мужской одеждой торговал). Ему подарили лучшую, возможно, песню Ванды и Янга – 11 минут и 8 секунд, три части, называется – “Evie”. По легенде, написана она о дочери Джорджа, Иветте. Крис Гилби подтверждает это: «Джордж в то время говорил, что на “Evie» его вдохновила его собственная дочь действительно. Но я склонен думать, что здесь блестящая идея песни потребовала названия из двух слогов».

В интервью 2004 года для The Age Ванда ничего не захотел говорить о смысле песни: «Многие годы нас всё спрашивают и спрашивают, о чём эта песня. Мы никогда не отвечали и теперь ответа не дадим».

Песня, между тем, не должна была быть такой длинной. Поначалу было три разные песни, но вот в студии они естественным образом срослись в одну.

Как и «Good Times», «Evie» стала хитом волей случая. Но в контексте карьеры авторов песен Ванды и Янга она стала гораздо более значимой, потому что её предложили старому коллеге по группе под присмотром Теда Алберта. Этот их альтруистский жест – своего рода компенсация за ту душевную травму, которую нанесли Райту, исключив его из авторов группы The Easybeats, когда опытный Ванда стал соавтором Джорджа.

Опитц считает, что именно на этой песне «Джордж и Гарри очень хорошо размялись». Даг Талер полагает её «невероятной, удивительной работой авторов». Шел Талми говорит, что она «очень напоминала то, что я делал с The Who и The Kinks». А Сноуи Флит говорит, что до сих пор песня так его трогает, что, когда он её слышит, то «ком в горле».

«Это, чёрт возьми, очень классная песня», – говорит Райт, подтверждая, что это именно та песня, которой он гордится более всего. А в то же время медленная часть, вторая, его никогда особенно не убеждала.

«Я говорил: “Джордж, все подумают, что это Энгельберт Хампердинк или ещё кто. Но я, как обычно, оказался не прав”».

Так неправ, что песня занимала первое место австралийского хит-парада 6 недель и не выпадала из чартов полгода.