Но Алберты отрицают, что такой ход вообще рассматривался: «Понятия не имеем, откуда он это взял. За этими слухами нет ни капли правды вообще. У Стиви была своя работа, у AC/DC – свои дела». К тому же в книге Голдсмита, в соавторах которой фигурирует Райт, никакого упоминания ни про какой подобный вариант нет. На самом деле Голдсмит пишет вот что: «Стиви не был кандидатом на замену, да и вообще такая мысль ему даже в голову не приходила. У Бона был высокий тенор, у Стиви – высокий баритон. Вокальная манера песни «Black Eyed Bruiser» – она очень в духе AC/DC, но Стиви бы не продержался весь вечер».

Я спросил Голдсмита, насколько возможно, что в 1980 году Райт рассматривался на роль вокалиста AC/DC.

«Если это расшифровка , то он явно смешивает две разные истории, – ответил он. – Вы можете себе представить, что сразу после смерти Бона AC/DC играют в каком-то занюханном баре на Кингс-Кросс?»

Марк Эванс тоже считает, что этой истории доверять нельзя: «Я вот совсем не уверен в этом. У Джорджа на том этапе не было такой власти, чтобы предложить ему выступить в концерте».

И Крис Гилби: «Подозреваю, что это неправда. Джордж тогда реально – и правильно совершенно – ненавидел наркотики. По общему мнению, именно из-за наркотиков развалились The Easybeats. Из-за них же Стиви опустился. Ни одному наркоману нельзя доверять, а Стиви был наркоманом. Так что я не могу представить себе, что Джордж имел бы с ним какое-то дело, кроме милого разговора ни о чём».

У Роба Райли нет сомнений, что «у Бона как исполнителя есть кое-что от Стиви», хотя сам Райт, демонстрирующий чувство юмора даже при плохом состоянии здоровья, отметает это предположение.

«Многие такое говорили», согласен он, «мне кажется в это сложно поверить, потому что он был очень хорош, я им восхищался. Это странно, потому что я сам у Бона кое-что заимствовал».

***

Сейчас сессионный барабанщик Marcus Hook Roll Band, Стиви Райта и AC/DC Джон Прауд живёт в Лисморе, на северном побережье Нового Южного Уэльса. Он зарабатывает на жизнь производством малых барабанов из дерева и барабанных установок. Его не часто спрашивают про его пребывание в группе AC/DC, даже несмотря на некое сходство с Филом Раддом.

Прауд, наиболее известный по тому, что играл джаз-фьюжн в группе Crossfire, попал в обойму Янгов, когда играл в постоянном ансамбле «полуакустический рок, нечто вроде Eagles», в индийском ресторане в Северном Сиднее. Там-то его и засёк Джордж Янг. Три-четыре месяца спустя Джордж позвонил Прауду и пригласил поиграть на сессиях Marcus Hook на студии EMI – записывали Tales Of Old Grand-Daddy. Впервые он услышал эту запись только в 2011 году.

«Экземпляр пластинки я так и не получил, – говорит он. – На альбоме я вроде даже не указан. Как-то в музыкальном магазине Ashwood в Сиднее много лет назад я увидел эту пластинку, подержанную, и не купил, идиот. Друг один мне скачал запись из интернета и нарезал на CD-болванку. Я включил и подумал: вот блин, это ж совсем неплохо! Тридцать с чем-то лет спустя это оказалось приятным сюрпризом – я ведь не слышал ни сведённых треков и ни одной песни по радио».

Именно во время тех сессий Малколм Янг предложил Прауду войти в состав AC/DC. Прауд вспоминает жутковатого плута.

«Он был крутышка такой, уличный пацан, гопник. С таким не захочешь выпить – ляпнешь чего-нибудь не то, а он тебе, блин, «поцелуй Глазго» залепит. С ним не захочешь связываться. Эдакий терьер, понимаешь. Джек Рассел и овчарка».

Марк Эванс позабавлен этим описанием: «В упёртости Янгов сомневаться невозможно. Слава богу, рост у них не шесть футов. А то б везде окровавленные тела валялись».

На самом деле в студии Прауд с Ангусом никогда не встречался.

«Когда мы закончили, Малколм мне сказал: «Слушай, я собираю группу вместе с младшим братом». Так что я пошёл к ним домой в Бёрвуд и там познакомился с Ангусом, который тогда ещё был школьником. Он тогда ничего не делал, болтался просто и всё время только играл на гитаре и курил. Я помню, что он курильщик был просто заядлый, одну за одной тянул. Он мне сыграл несколько тем, которые они хотели сделать. Не помню. Их вещи или каверы. Но я в то время больше хотел быть сессионным студийным барабанщиком, у меня была работа – резиденции в Сиднее – я был на пару лет старше Малколма и женат, поэтому мне не улыбалась перспектива жить в Мельбурне ради пятидесяти долларов в неделю. Мне кажется, каждый из них такую зарплату получал, в первое время, когда они туда перебрались. А ещё мне очень хотелось играть американскую чёрную музыку. Вы можете сказать, что я упустил свой счастливый шанс. Се ля ви».

Посмеявшись, он пытается вспомнить получше. Не каждый день отвергаешь предложение группы AC/DC.

«Я был на пару лет их старше, и, думаю, социальный аспект всего этого просто не вынес бы».

Он когда-нибудь задумывался «а если бы»?

«О да, хотя не думал уже много лет. Я почти не слушаю радио. Я не представлял, насколько AC/DC успешны в мире. И я сам, возможно, умер бы той же смертью, что Бон Скотт. Но я просто не хотел всё время играть вот эту жутко громкую музыку. Для меня она слишком уж прямолинейна, и рок этот слишком уж тяжёл».

Слишком прямолинейна – нечастая шпилька в адрес Янгов. Но сейчас она – от человека, который обожает играть восьмиминутные композиции в стиле прогрессивный джаз и живёт в дружественном по отношению к хиппи Лисморе. Однако, поработав на Hard Road с Райтом, Прауд всё-таки записал барабаны для дебютного альбома AC/DC High Voltage, из-за чего он никогда не покинет список бывших членов AC/DC на ретивых фан-сайтах.

А он помнит, что сыграл только в одной песне.

«У них никак не получался один этот трек. А я как раз в студии записывался с Джорджем и Гарри, и они спросили меня, не хотел бы я попробовать сделать какую-то вещь AC/DC? А я даже не знаю, что это за песня. И даже не в курсе, приятель, что мне заплатили».

Я включаю ему «Little Lover» – по общему мнению, именно он в ней играет.

«Звучит смутно знакомо. Стиль игры похож на мой, но могут быть и наложения. Я не могу вспомнить, барабаны для чего я записывал – я слышал только гитары Джорджа и Гарри. Мы всегда писались трезвыми, железно: там не было никаких наркотиков и алкоголя и вообще ничего такого».

Интересное воспоминание, учитывая убеждённость Мика Уолла в том, что студия была «забита бухлом, травкой и сигаретами».

«Мы, бывало, по полночи сидим – пьём кофе, травим байки, то есть больше они мне травят байки. Думаю, Малколму и Ангусу очень повезло, что у них такие братья – Джордж и Алекс».

Опять этот Алекс. «Четвёртый Янг» – персонаж загадочный. Он был «очень талантлив, все братья так считали», если верить Стиви Янгу. Член группы Grapefruit Джон Перри скажет только, что «после распада мы потеряли друг друга из виду» и что, как он полагает, Алекс умер в 1997 году в Германии. (Жена Алекса, Моника, жива, и у неё всё в порядке.) Любопытно, что под псевдонимом «Джордж Александер» он значится автором песни для AC/DC – «I’m A Rebel»; группа записала её в виде восьмитрекового демо в Гамбурге в 1976 году, когда у них выдался небольшой перерыв, но так и не издали. Песня в конце концов обрела «дом» в 1980 году у группы Accept, который ей предложило музыкальное издательство Musikverlage Oktave, владелец которой – паблишер Алекса Альфред Шахт.