по дивану, голова свесилась с подушки… Сердце неистово колотилось. Глаза сфокусировались на телевизоре, у стены напротив. Какое-то домашнее шоу для полуночников (меня на них подсадила Микки) приглушенно бубнило на малой громкости. Я несколько раз кликнул пультом, пока на экране не высветилось: «2:30».

Последнее время мне досаждали кошмары, странные и реально сюрные. Нечто или некто – мешанина из каких-то вурдалаков, зверья и прочих тварей – неотступно меня преследовало, дыша в шею и алчно протягивая гигантские обвислые руки, или паучьи лапищи, или щупальца, или черт знает что еще. Все эти сны были абсолютно бессвязны и проистекали явно из моего общения с Ники Чампайном и его доморощенным ублюдком; тем не менее меня как-то сморило на диване, где я, видимо, грел местечко под своего Сью при включенном телике и непогашенном свете на кухне.

Рядом зарычала Вира – низко и утробно, своим предупреждающим тоном. Оказывается, меня разбудил вовсе не кошмар.

Прыжком вперед я выглянул в окно и врубил на крыльце свет: снаружи никого.

– Ты что, Вира? – спросил я.

Моя золотая сделала оборот на сто восемьдесят, повернулась к двери для питомцев и стала лаять. Из спальни к ней выбежали Дельта и Мэгги и, повернувшись к задней двери, хозяйски присоединили свои голоса к какофонии.

– Тихо, – скомандовал я, выключая свет и телевизор. В комнате тотчас стало темно, а значит, защищенней от посторонних глаз. Там, снаружи, действительно что-то было – сзади дома, где-то рядом с лесом, в котором я, бывало, натаскивал своих собачек на поиски останков. Иногда нам попадались олени и опоссумы. А не так давно Сью загнал на дерево енота. Практика показывает, что моей ребятне по большому счету плевать на всяких там белок, бурундуков и кроликов – если только эти тварешки сами не лезут на рожон.

А они особо и не лезут, тем более к Сью.

Но больше меня обеспокоило, когда несколько лет назад я здесь видел койотов – и не одного. С той поры дверь для питомцев у нас запирается на ночь. Койоты во время голодухи становятся коварными до крайности. Они могут выманивать собак из дома, уводить подальше на открытое место, а там окружать их всей стаей и нападать как на добычу.

Такая односторонняя борьба заканчивается, как правило, быстро и с одним исходом.

Я включил свет на веранде, скользнул в заднюю спальню и, слегка отодвинув занавеску, в обе стороны оглядел двор. Ни на веранде, ни на лужайке ничего не различалось. Возможно, лай спугнул какого-нибудь оленя. Или енот, узнав, что Сью нет на месте, остановился скорчить рожицу и показать средний пальчик… Я перевел взгляд через двор к зубчатой линии деревьев, от света в темноту.

Мэгги и Дельта стояли в дверном проеме, глядя на меня, в то время как моя золотая бдила у двери для питомцев. Вот Вира снова издала гортанный рык со своего пятачка у раздвижной двери. Она давала знать: учуянное ею точно никуда не делось. Будто в подтверждение опять залаяла, и две сестренки-колли побежали обратно в гостиную, присоединяясь к хору.

На этот раз я их не затыкал.

Ум посреди ночи блуждает по непроглядным коридорам, по темным извивам улиц, над которыми в ясном свете дня впору рассмеяться. Я был напуган. И не было рядом Микки, которая помогла бы от этого страха отмахнуться. Честно говоря, я хотел, чтобы кто-нибудь или что-нибудь там, во мраке, услышало лай и рычание моих девочек и вобрало их в себя с громкой, недвусмысленной отчетливостью – словно неоновую вывеску в черной ночи Лас-Вегаса с кричащей надписью: «БЕРЕГИСЬ СОБАК!»

Мои глаза вернулись к сумраку, рассматривая линию деревьев на внешнем крае участка. О койотах, стремящихся выманить моих детишек наружу, мне больше не думалось. Вообще непонятно было, что и думать, но я продолжал разглядывать свой участок земли в надежде на ответ, который бы заставил меня хихикать и дразнить моих девочек за то, что они вызвали такой переполох, но… Господи Иисусе! Я чуть не отпрыгнул назад, но вцепился в подоконник. Бесшумно растворяясь в затенениях, там удалялась и истаивала фигура, которую я изначально принял за какой-нибудь куст или корявое дерево.

К тому времени, как я наконец снова обрел дыхание, мои собаки поуспокоились, рычание пошло на убыль.

И хотя я включил все наружное освещение, позакрывал и позапирал все окна, перепроверил все двери, и несмотря на наличие целых трех отборных сторожевых собак, я всю оставшуюся ночь не сомкнул глаз.

Глава 16

При первых же рыках Неприметный отступил в лес.

Он стоял неподвижно, слушая, как рычание все нарастает, а затем спереди трейлера еще и вспыхнул свет. Он знал, что сынишка Чампайна прирезал одного из псов Собачника; интересно, сколько их там еще осталось? Собаки Неприметного не волновали: на свой «ЗИГ» он полагался вполне. Можно было разобраться и с двумя псинами Райда, но существовал риск, что третий в конечном счете достанет до артерии.

Особенно если у Райда еще одна овчарка вроде той, что куролесила в доме Чампайна…

Словно в ответ на этот вопрос, раздался лай вначале одной, а затем сразу двух или трех псин. После этого в трейлере погас свет, а Неприметный сделал еще один шаг назад. Собачья свора унялась, а на веранде, заливая светом двор, вспыхнул свет. Однако Неприметный к этому времени уже отошел достаточно далеко, углубившись в черные провалы теней.

«Ты меня видишь?» Неприметный знал, что Человек-Собака Райд будет зыркать из окна направо и налево в попытке выяснить, что там вызвало шум-гам, и в конце концов прищурится в его сторону.

«Человек-Собака, ты видишь меня?»

* * *

Тем утром Неприметный был там, в разрушенной колбасной лавке севернее Полиш-Виллидж. Он воочию видел, что ретривер Собачника сделал с Чампайном. Видел и последствия того, что Человек-Собака и его овчарка учинили в том доме у Баббли-Крик, в Бриджпорте.

Тот день складывался поистине отвратительно.

Неприметный ехал в офис, надев обычную для себя маску – свое настоящее лицо, – когда у него в машине зазвонил перехватчик полицейских частот. Там обнаружили привязанное к воротам летнее платье из голубого шифона с кружавчиками. Копы насторожились, что это дело рук Бархатного Чокера.

Это было в стороне от маршрута, но у Неприметного на работе имелась определенная свобода действий, поэтому на светофоре он выехал на поворотную полосу и сделал крюк. Теперь он сидел в конце квартала и наблюдал из машины за собирающейся толпой. На его глазах к стройплощадке подлетел пикап, из которого