На соседнем балконе послышался шорох. Елена вскочила и перегнулась через перила, протягивая руку:

– Ну, все? Окно прикройте, не забудьте.

Однако Александра не сделала ответного движения. Остановившись прямо за пластиковой перегородкой, она шумно и порывисто вдыхала воздух и, казалось, никак не могла набрать полную грудь. Услышав эти звуки, Елена испугалась. Она уже чувствовала – что-то пошло не так, как задумано.

– Панно там нет, – глухим шепотом проговорила наконец художница. – Что же это? Вы говорили, оно в номере!

– Я так считала… – Елена почувствовала, как кровь отхлынула от щек. – Вы хорошо смотрели?

Она сама понимала, что едва ли возможно проморгать такую громоздкую вещь, и произнесла это от растерянности, а не всерьез. Вероятно, Александра сумела передать ей свой трепет перед творением Ван Гуизия, потому что Еленой овладело ощущение свершившейся катастрофы. Также (она не могла себе объяснить почему) ее мучило сознание собственной вины.

– Пожалуйста, дайте руку и перелезайте сюда, – тихо попросила Елена, едва опомнившись. – Прошу вас, не волнуйтесь заранее. Еще ничего страшного не случилось.

На соседнем балконе раздался резкий гортанный звук, похожий на хрип, который издает ворона, прочищая горло в оттепель. Затем скрипнула створка окна. Александра явно вернулась в номер, потому что больше не отвечала на отчаянный шепот своей сообщницы. И вдруг Елена, перегнувшаяся через перила, услышала грохот захлопнувшейся двери. Она бросилась вон из номера, едва успев закрыть балкон и на бегу схватить туфли Александры.

Ее догадка оказалась верна. Художница не стала второй раз утруждать себя лазанием через балконные перила, а вышла из 617-го номера попросту, через дверь. Для этого требовалось всего-навсего нажать дверную ручку. Изнутри замок открывался автоматически, без карточки.

Александра босиком шла к посту портье, скручивая платок в жгут на уровне груди, словно собираясь кого-то задушить. Андрей Николаевич, как назло, вернулся. Увидев женщину, вышедшую из опечатанного номера, он вскочил с кресла и поедал ее вытаращенными глазами, прижимая к уху телефонную трубку. Заметив Елену, портье округлил глаза еще больше. Он вопросительно ткнул пальцем в Александру, которая подошла к нему уже вплотную.

– Я все объясню, никуда не звоните! – Елена подбежала и, задыхаясь, вцепилась в локоть художницы свободной рукой. Другой она прижимала к груди туфли. – Сейчас что-нибудь придумаем! Обуйтесь для начала!

Александра развернулась и, сжав губы, толкнула женщину в плечо, да с такой неожиданной силой, что та покачнулась. Устоять на ногах Елене позволила только существенная разница в росте и весе с нападавшей стороной. Портье издал удивленное кряканье и осторожно положил трубку на рычаг аппарата. Этот телефон обслуживал внутреннюю сеть отеля.

– Где… мое… панно? – низким угрожающим голосом обратилась к нему Александра. – Куда вы его увезли?!

– М-м-м… – Портье заглянул в регистрационный журнал, но явно для вида.

Елена понимала, что он тянет время. «Уже вызвал службу безопасности! Успел набрать по быстрой связи!» Она поспешила вмешаться:

– Андрей Николаевич, если вы уже кому-то позвонили, немедленно отмените вызов!

– А вы уверены? – Портье перегнулся через стойку, с подозрением разглядывая босые ноги художницы.

Елена раздраженно бросила на пол туфли:

– Да обуйтесь же, тут не Вудсток! Что за вид!

– Где мое панно?! – зло повторила женщина, не обращая на нее внимания. Ее лицо искажала гримаса ненависти и отчаяния. Она слегка постукивала зубами, ее колотила нервная дрожь. – Вы обязаны мне ответить, понятно?!

– Андрей Николаевич, где это несчастное панно? – через голову художницы спросила портье Елена, видя, что тот не собирается отвечать Александре. – Правда, когда его успели увезти и куда?

– Да примерно в половине одиннадцатого. – Пожав плечами с видом крайнего неодобрения, портье снова заглянул в журнал. – Приехали двое, показали бумагу из милиции, с печатью, все, как полагается. У них и ключ был. Открыли при мне номер, я убедился, что забирают только эту вещь, ну и все. Отбыли на грузовом лифте. Ключ, кстати, не вернули. Сказали, должны отдать обратно следователю, под расписку. До конца следствия.

– Кто? Кто это был?! – прохрипела художница.

– Да я откуда знаю?! – возмутился портье. – И вовсе я не обязан вам отчитываться. Вы, Елена Дмитриевна, хотя и мое начальство… Как бы… Но должен вам сказать, что сегодня вы опять не блеснули. Как эта женщина попала в опечатанный номер?!

Елена оглянулась на дверь 617-го люкса. Бумажные разорванные печати теперь бросались в глаза за несколько шагов. Ведя Александру в соседний номер, она не заметила, что печати вскрыты.

– Разве номер еще считается опечатанным? – спросила она, только чтобы не молчать.

– Мало ли что? – Андрей Николаевич фыркнул и облизнулся, как кот, понюхавший горячее молоко. – Нужно иметь разрешение туда войти, а его у вас нет. Я видел, как она вышла из 617-го, а вы из 616-го номера. Что все это значит?

– Чаще играйте с дружками в покер, вместо того чтобы сидеть на посту, вопросов появится еще больше! – парировала Елена.

– Какой покер… – начал портье, но осекся, взглянув за спину Елене.

Порывисто обернувшись, женщина обнаружила неслышно подошедшего начальника охраны. По своему обыкновению, тот прибыл не на лифте, а воспользовался служебной лестницей.

– Вот, Глеб Иванович, – с необыкновенным чувством собственного достоинства произнес портье. – У нас опять ЧП, да еще и с уголовщиной. Посторонние в опечатанном номере.

Начальник охраны бросил косой взгляд на Александру. Та, убитая последними новостями, даже не взглянула в его сторону. В данный момент женщина была занята тем, что вяло нащупывала босой ногой туфлю, ускользающую от нее. Елена подобралась и приказала себе успокоиться.

– Во-первых, номер вскрыт, – холодно заметила она. – Во-вторых, панно оттуда вывезли. Не вижу уголовщины в том, что мы зашли на минуту…

– Так, все ясно. – У Глеба Ивановича был вид человека, скорбящего над свежей могилой лучшего друга. – Иду писать докладную. А вы… Как вас?

Таким невежливым образом он обращался к Александре, которая наконец обулась и теперь рылась в сумке. Художница достала пачку сигарет. Чиркнула зажигалкой и пустила струйку дыма в грудь начальнику охраны. Она еле доставала ему до плеча.

– Чего вам? – также неприветливо бросила художница в его сторону.

– Вы за это ответите! Что вы делаете ночью в отеле? Вы здесь не проживаете!

– Я здесь ужинала. – Александра пренебрежительно скривила губы. – Кухня у вас так себе, а цены жуткие. Не люблю Москву за это. За такие деньги я могла бы устроить банкет в лучшем кафе Мюнхена.

– Зачем вы заходили в 617-й номер?