— Счастливые, — услышала завистливое за спиной и, очнувшись от размышлений, обратила внимание на разговор коллег.

Женщины отработав день, как и она собирались домой. Только одна из сотрудниц с угрюмым видом поджав губы, сидела в кресле. Вот она-то и вздыхала так тяжко и так демонстративно, что Эвелине едва не скривилась.

— Торвита, не делай такую печальную мину, — раздражённо возмутилась другая сотрудница. — Тебя заранее предупредили о ночном дежурстве. Так что могла перенести встречу со своими драгоценными подругами.

— Да, предупредили, — огрызнулась женщина. — Но обстоятельства не всегда можно подогнать под себя. Подруги тоже, знаешь ли, свои дела перенесли. И что же…

Внезапная мысль заставила Эвелину замереть, а потом резко обернуться к Торвите:

— А хочешь — я подежурю за тебя? По графику моя смена через 4 дня, вот и поменяемся, — предложила девушка спонтанно.

— Ты серьёзно? — скептически переспросила коллега, а когда увидела кивок Эвелины, подскочила на ноги: — Конечно хочу!

Полненькая Торвита метеором заметалась по рекреационной, не обращая внимания на усмешки сотрудниц. Скинула в корзину для грязных вещей чепец и фартук, при этом улыбаясь Эвелине насквозь фальшивой улыбкой. Приговаривая — как та её выручила, рысью ускакала из кабинета.

— Вот это прыть, — хмыкнула коллега, заканчивая укладывать волосы.

— Она бы так по палатам бегала, — усмехнулась ещё одна и женщины, наконец забрав свои вещи, последовали на выход, оставляя Эвелину в одиночестве.

Девушка, покачав головой, прошла к шкафу с чистыми форменными вещами. У неё было время, чтобы попить чай и перекусить. Можно было отправиться в столовую для медперсонала, но ей хотелось побыть одной.

Эвелина ни на мгновение не пожалела о своём решении и даже лёгкость появилась в душе, словно скинула невидимое тяжеленное покрывало с плеч. А проблески радости в глазах малышей, которые недавно поступили в их центр, уверили, что она приняла верное решение.

Самое тяжёлое время в секции новых пациентов — ночь. Эвелина ни на минуту глаз не сомкнула, постоянно отслеживая маленьких пациентов. Бегала от одной палаты к другой. Заглядывала тихонько в приоткрытую дверь — спят, выдыхала, кто-то хнычет — спешила утешить, убаюкать под тихую песню. Были и крики, раздирающие душу — это детки, пережившие ужас воздействия эфира Бездны, мучились от кошмаров.

Домой Эвелина вернулась настолько уставшая, что сил хватило лишь на то, чтобы искупаться и, выпив настой, который ей вручила камеристка, провалиться в глубокий сон.

Тря дня Эвелина выматывала себя в реабилитационном центре, радуясь тому, что есть возможность отвлечься, тому, что несмотря на устои общества — Кристэн не запретил ей работать. А ведь сколько было злых, насмешливых пересудов! Жена главы рода — да сестра милосердия, работник младшего целительского персонала. Это же попрание устоев высшего общества! Но Кристэн, зная насколько важна для супруги эта работа, видя, как горят её глаза, когда дети идут на поправку, вывернул всё так, словно сам был инициатором подобной деятельности жены, аргументировав благотворительностью. И Эвелина ему была безмерно благодарна за понимание, за возможность реализовать себя.

— Нельзя же так выматывать себя! — выговаривала камеристка, помогая Эвелине раздеться после трудового дня и подготавливая ванную. — Себя в первую очередь жалеть надо. О себе заботиться! Да и…

Не вслушиваясь в причитания Кэри, Эвелина с блаженством погрузилась в чуть горячеватую воду и прикрыла глаза. Её больше беспокоило послание от мужа. Она сама не выдержала и на вторые сутки отправила Кристэну с посыльным письмо, в котором спрашивала о его делах и надолго ли он задержится в столице. Но получила сухой ответ, что всё в порядке, вернётся через пару дней.

Сначала готова была расплакаться, но сразу же её захлестнула обида, а потом и злость на мужа. Так она и металась в эмоциях до сего момента.

— Кэри, прекрати бубнить, — раздражённо оборвала камеристку, кутаясь в пушистый халат. — У меня два дня выходных, вот и посещу салон Ливанье. Там такие мастерицы, что из чучела красавицу сотворят. Да я и сама заметила, что волосы стали ломкие и потускнели, — Эвелина вздохнула, рассматривая себя в зеркале.

Перед сном, ворочаясь в постели, размышляла: «Дела у него! Ну-ну. И я тоже идиотка — расстраиваюсь, плачу, извожусь от чувства вины. Да, я оступилась, но вот так поступать отвратительно! Не успел вернуться из поездки и сразу же отправился в столицу. Дела у него, ла-а-а-дно. Что он там говорил? Приём будет у главы рода Мадиан. Значит, мне надо к этому приёму подготовиться так, чтобы у него все претензии из головы ураганом вынесло!»

Размышляя в позитивном ключе, Эвелина незаметно для себя уснула, а утром, стоило камеристке её разбудить, решительно вскочила с кровати.

— Так, Кэри — поможешь мне собраться, и отправимся вершить великие дела! — бодро улыбнулась и уже хотела направиться в купальню, как камеристка её остановила, протянув стакан:

— Это какие дела? Куда отправимся?

— Убери, — поморщилась девушка, отодвигая руку камеристки.

— Как же? Вам обязательно надо выпить взвар. Тем более вчера я новые травки купила и вытяжки свежие.

— Не хочу гадость эту пить! Надоело. Всё равно не помогает! — Эвелина отвернулась, но слова Кэри остановили её:

— Так у настоя накопительный эффект, сами знаете. А вот представьте себе, что он поможет, и вы с победной улыбкой скажете свекрови о своей беременности!

Кэри привела один из весомых аргументов, который Эвелина не могла проигнорировать.

Всё в их семейной жизни с Кристэном было хорошо, она бы сказала идеально, но только первый год. Первые вопросы от свекрови она услышала в начале второго года семейной жизни: «Когда же вы порадуете меня внуками? Крис, дорогой, пора и о наследнике подумать! Да, пусть он будет не так одарён, как я бы хотела (шпилька в адрес одарённости Эвелины), но ты уже не мальчик, да и я не вечная! Эвелина, у тебя прекрасный аппетит, тебя случайно по утрам не тошнит? Нет? Жаль, ты извини — я рада твоему отменному здоровью, но…» Свекровь отлично видела, что своими вопросами о ребёнке рвёт сердце Эвелины, но не унималась. Кристэн осаживал мать, но та меняла тактику и донимала невестку, когда сына не было рядом.

Только Кристэн знал — как сильно Эвелина хочет ребёнка. И не для того, чтобы утереть нос свекрови или продолжить род супруга, а потому что безумно любила детей. Для неё забеременеть стало навязчивой идеей, и Эвелина объехала не только их королевство, но и ближайшие государства в поисках лечения. Но все целители разводили руками — она и муж здоровы, абсолютно. А почему девушка не может зачать никто не мог ответить. Одно лечение сменялось другим, обследования, назначения и всё без толку.

— Трэя, — Кэри позвала задумавшуюся хозяйку.

— Давай сюда эту гадость, — Эвелина решительно схватила стакан, опустошила его в несколько глотков, поморщилась и направилась в купальню.