Маршрут этот заканчивается у грандиозного комплекса Микробиологического института Академии наук Чехии, а продолжается нашим институтом – экспериментальной и клинической медицины. В результате до метро в нем едет куча-мала ученых-естественников, и почти каждая поездка превращается в трогательную смесь научной конференции и посиделок старинных знакомых. Не далее как в пятницу мы с Доктором К. и Солнечным Л. ехали благословенным маршрутом к метро, и выглядело это так.

Доктор К., вступив в автобус, объявил:

– Коллеги, добрый вечер, можете не вставать, я еще не настолько стар, чтобы уступать мне место. Я со скромным изяществом постою в уголке. Но напоминаю, у меня отличная память на лица.

Бакалавры и магистры (а их в салоне человек шесть) поднимаются с мест и жестами приглашают нас сесть, докторанты и постдокторанты (их больше, чем студентов, потому что они все уже научились уходить с работы только после третьего пинка вахтера) улыбаются во весь рот и продолжают сидеть.

Вредный голос из передней части салона:

– Самый старый тут я. И я уже с комфортом сижу, а ты мне до сих пор докторанта не вернул.

– И не верну, – невозмутимо отзывается Доктор К., взгромождаясь на сиденье как на трон и приглашая нас с Л. последовать его примеру. – Он потерялся. Я его отправил в Голландию антителами заниматься, а он увлекся секвенированием микросателлитов, заметьте, даже не на шестой хромосоме. Вы воспитали предателя!

– Неправда! – возмущается вредный голос. – Докторант Грушек просто очень увлекающийся человек – однажды он у меня отпросился на три месяца в отпуск. Знаете зачем?

Автобус затаивает дыхание.

– Он увлекся квазарами! – торжествующе говорит голос из передней части салона. – И, пока не перелопатил всю литературу о них, на векторы и трансфекты смотреть не мог – говорил, тошнит.

Насмешливый голос откуда-то из середины:

– Что, в его микроскопе случайно отразилось звездное небо, как в колодце?

– В ученом должно быть благородное безумие, – заявляет Солнечный Л., – я, например, живописью увлекаюсь. Абстрактной.

– Я помню, – откликается скрипучий голос тоже откуда-то спереди. – Вы еще на гистологии таких уродов вместо клеток в тетради рисовали, что они мне снились по ночам, и только благородное сострадание к вашим родителям помешало мне на экзамене поставить вам неуд.

– Профессор Прохазка! – радуется Л. – Я так давно вас не видел! Как ваши дела?

– Скверно, – отзывается Профессор Прохазка (строго говоря, Л. и сейчас его не видит – профессор совсем маленького роста, особенно когда сидит). – Нынешние студенты рисуют еще хуже вас, а для того, чтобы выдавать свою бездарность за стиль, им не хватает вашего кругозора и вашего нахальства.

– Зато у профессора статья новая вышла в Transplantation, – говорит счастливый девичий голос совсем рядом с нами.

– Новотная, не подлизывайтесь, – строго одергивает ее Профессор Прохазка, – на завтрашней пересдаче это учтено не будет.

– Не трожь девочку, – это опять вредный голос спереди, – она у меня таких мышей с муковисцидозом вырастила – куда там этим слабакам из Геттингена. Если Грушек не вернется и если ты ей завтра поставишь зачет, я ее к себе возьму диплом писать. (Раздается счастливый девичий вздох.)

– Да бросьте вы о чепухе, – гудит бас из середины, – лучше вот что мне скажите: у меня больной, мы ему почку позавчера утром пересадили, антител нет и не было, икс-эм чистый, ишемия минимальная часа три, почему функция трансплантата отложенная?

Доктор К. прикрывает глаза:

– Доктор Славик, у вашего больного на биопсии клеточное отторжение, я только сегодня показывал студентам, хрестоматийный образец. Поправьте терапию и наберите мне, пожалуйста, пару пробирок крови, там у него очень любопытно популяции Т-лимфоцитов разделились.

– Спасибо, – басит нефролог, – а когда “Бавария” играет? Сегодня?

– Идите к черту со своим футболом, – напористый женский голос тотчас за нами, – Доктор К., почему до сих пор не сдан финансовый отчет за прошлый квартал? Почему вы опять превысили расходы по грантам и почему вас не бывает на рабочем месте, когда я пытаюсь до вас дозвониться?! Кстати, Доктор Славик, вас последние два пункта тоже касаются.

– Моя королева, – отзывается Доктор К., – разве вас не предупреждали, что любовь и наука не считают денег? Тем более их не считает любовь к науке. А мое отсутствие – чистая случайность (ага, конечно, и это не Доктор К. сделал нам внушение, что тому, кто сдаст его пани Шульцевой, нашему главбуху, он лично отрежет все пуговицы на халате и рукава. Возможно, даже с руками). Поведение же Доктора Славика я считаю возмутительным. Хотите, вызову его на дуэль? В качестве оружия предлагаю пипетки.

– Кстати, о дуэлях. У меня вчера две крысы подрались, – печально говорит кто-то с задней площадки.

– Ну и что? – интересуется вредный голос спереди.

– Да ничего, только мы-то их выводили как крыс с пониженной агрессивностью.

– Не расстраивайся, – успокаивает другой печальный голос, – вот у меня контрольная группа кроликов сдохла. А все почему? Микробиологи думали, что это свободные кролики и на них никто не работает, ну и накормили их. Из пробирки, – в голосе отчетливо слышны слезы.

– Это злобная инсинуация! – кричит кто-то одышливый. – Как представитель отделения микробиологии я отрицаю выдвинутое обвинение.

Голос главбуха:

– За кем числятся кролики и как их будут списывать?

Чей-то обеспокоенный тенор:

– Да погодите вы списывать! Это не опасно для людей – то, чем этих кроликов там накормили?

Происходит какое-то движение в двух частях салона – похоже, от того, кто говорил о кроликах, и от микробиолога попытались отодвинуться соседи.

– Не опасно, – откликается ехидный голос, – микробиологам, слава богу, грант на изучение Эболы в прошлом году не дали, и они по-прежнему занимаются возбудителями кишечных инфекций у младенцев. Так что в крайнем случае весь институт пронесет. Как младенцев.

– Ну и что? Это тоже очень важная тема, – возмущается микробиолог. – Мы и до Эболы доберемся!

– Главное, чтобы Эбола не добралась до вас, – парирует ехидный голос.

– А знаете, я вот тут еду и думаю, – мечтательно говорит кто-то, – если взять макрофаги и инкубировать их сначала с эпителиальными клетками, а потом на мембране, потом быстренько супернатант в тризоле растворить, заморозить…

– Эй, уступите кто-нибудь место девушке с макрофагами, – басит Доктор Славик, – это ж у нее бред уже! Совсем загоняли человека! И в автобусе о работе думает.