Данная стратагема может быть использована во внешней политике.

Европейские страны в течение нескольких веков с минимальными затратами захватывали заморские колонии. Россия распространила свои владения сначала до Тихого океана, а затем прибрала Аляску.

Соединённые Штаты Америки целенаправленно отнимали земли у коренных жителей американского материка, поскольку те не могли оказать им какого-либо серьёзного противодействия. Овцы закончились к концу XIX столетия. Но в отдельных случаях реализация стратагемы оказалась возможной и в середине XX века.

Так, например, к СССР была присоединена Тува. Это произошло в ноябре 1944 года, совершенно незаметно для мирового сообщества, которое интересовали события Второй мировой войны, а не судьбы сибирских народов.

Провести демонстративное действие, рассчитывая на присутствующего или отсутствующего зрителя.

Демонстрация может быть как явной, при которой объект воздействия понимает, что демонстрация подготовлена специально для воздействия на него, так и неявной, при которой объект воспринимает демонстрацию как явление или процесс, не связанный непосредственно с ним. За счёт одного процесса вызвать другой. Вдохновить, запугать, успокоить. Спровоцировать проявление истинных намерений, сорвать маску, заставить выдать тайные планы. Заставить добровольно следовать по задуманному тобой пути, сорвать выполнение чужих планов.

Классический вариант. Использование публичных казней для сдерживания уровня преступности или запугивания политических и прочих врагов и соперников. Те, кто присутствуют на публичной казни, получают значительное эмоциональное воздействие, которое в дальнейшем заставляет их задуматься, прежде чем совершить противоправный поступок.

Стратагема запугивания человека, когда агрессивные намерения реализуются не в отношении непосредственно его личности, но опасность и угроза воспринимается как личная.

Пример из «Крёстного отца» Марио Пьюзо.

Шеф крупной кинокомпании Вольц не желает уступать главную роль в фильме ставленнику мафии. Уговаривать и убеждать – бесполезно.

Развязка. «В этот четверг он почему-то проснулся рано. Светало, но над огромной спальней, словно туман над лугом, ещё стлался сумрак. Далеко, в ногах необъятной кровати, виднелся какой-то предмет знакомых очертаний, и Вольц грузно приподнялся на локтях, чтобы получше разглядеть его.

По форме предмет напоминал лошадиную голову. Ещё не проснувшись, спросонья, Вольц потянулся и зажёг свет на ночном столике. То, что он увидел, сокрушило его, словно приступ внезапного недуга. Словно его ударили в грудь тяжелой кувалдой. Сердце остановилось, потом бешено заскакало. На спинке кровати, в лепёшке запёкшейся крови, была укреплена вороная, шелковистая голова знаменитого жеребца Хартума. Белыми нитками торчали сухожилия. На морде лежала пена; крупные, как яблоки, с золотым отблеском глаза налились тусклой, мёртвой кровью.

Вольца обуял животный ужас. Он был глубоко потрясён. Кем же надо быть, чтобы обезглавить коня ценой в 600 тысяч долларов? Без всяких предупреждений. Без единой попытки сторговаться и избежать этих крайностей. Полная беспощадность, полное пренебрежение ко всем и всяческим ценностям выдавали человека, который не чтит иных законов, кроме собственной воли, – иных богов, кроме себя самого. И обладает при этом такой силой и изобретательностью, что никакая охрана ему не препятствие. Вольц был человек не глупый, только в высшей степени самоуверенный. Он заблуждался, полагая, что превосходит силой дона Корлеоне.

Больше всего его ошеломило, с какой небрежной легкостью этот Корлеоне погубил коня, прославленного на весь мир, стоящего 600 тысяч долларов. А ведь это только первый шаг. Вольц содрогнулся. Он подумал о той жизни, которую себе создал. Он богат. К его услугам самые обворожительные женщины в мире, стоит лишь поманить их пальцем и пообещать контракт. Его приглашают на свои приёмы короли и королевы. У него есть всё, чем власть и деньги способны украсить человеческое существование. Надо сойти с ума, чтобы поставить такую жизнь на карту ради пустой прихоти».

Через шесть часов приглашение на главную роль ставленника дона Корлеоне состоялось.

А можно ли запугать целую страну? Может ли запугивание и террор составлять суть внутренней политики государства? Российский опыт показывает, что это возможно. Ниже приведён текст Декрета Совета народных комиссаров о красном терроре от 5 сентября 1918 года.

«Совет народных комиссаров, заслушав доклад председателя Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией о деятельности этой комиссии, находит, что при данной ситуации обеспечение тыла путём террора является прямой необходимостью; что для усиления деятельности Всероссийской чрезвычайной комиссии и внесения в неё большей планомерности необходимо направить туда возможно большее число ответственных партийных товарищей; что необходимо обеспечить Советскую республику от классовых врагов путём изолирования их в концентрационных лагерях; что подлежат расстрелу все лица, прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам; что необходимо опубликовывать имена всех расстрелянных, а также основания применения к ним этой меры» (Декреты Советской власти. Т. 3. С. 291–292).

Адольф Гитлер о пропаганде: «Пропаганда должна воздействовать больше на чувства и лишь в небольшой степени на так называемый разум… Чем меньше научного балласта в нашей пропаганде, чем больше обращается она к чувству толпы, тем больше будет успех… Пропаганда должна быть шокирующей. Не нужно входить в резонанс с мнением массы, а потом постепенно подводить её к какой-то мысли. Нужно огорошить сразу. Только в этом случае можно привлечь внимание, а привлечение внимания – это начало пропаганды. Только шокирующее, нестандартное послание люди будут передавать и пересказывать друг другу, тогда как то, что им привычно, они не заметят и не перескажут. Нужно сразу поразить и удивить. И действовать настойчиво… В начале войны казалось, что пропаганда безумна в своей наглости, затем она начала производить только несколько неприятное впечатление, а в конце концов все поверили ей…