Кроме букетов, Марфа Ильинична загрузила туда студень своего приготовления. Она утром посетила с инспекторской проверкой ресторанную кухню и, хоть придраться ни к чему не смогла, все же без своего студня свадьбу внучки не мыслила. Этот вклад добавлял в процесс хозяйскую функцию. А руководящей роли вдова никому уступать не намерена. Аксенов оставил Петровича отдуваться перед матерью и побежал к лифту.

— Слава богу! — всплеснула руками Лена. — Явился! Мы тут уже все изошлирь…

— Леночка, у меня были сложные переговоры, — ответил Аксенов, на ходу сдирая с себя рубаху.

— У тебя переговоры, а у меня твоя маменька! Неизвестно, что сложнее, — заявила Лена. Темно-серый дорогой костюм, купленный мужу специально под свадьбу на прошлой неделе в Петровском пассаже, вместе с рубашкой и галстуком лежал на постели.

Аксенов, наскоро побрившись и ополоснувшись, прибежал в спальню голый.

— Видишь, как удобно, когда мы одни.

Ходи, как хочешь, — сказала Лена, подавая Ивану хрустящую рубашку.

— Опять ты за свое, — отмахнулся Аксенов. — Мама хочет жить с нами. После смерти папы ей одиноко. И потом, она за девочками приглядывает…

Надевая брюки, Аксенов вспомнил переговоры. Улыбнулся на резкое согласие бывшего генерала воспользоваться банком Смолянского… Дело не только в свадьбе, Кусейнов помог.

Не выскочи он со своей странной заявой, еще не известно, как пошло бы дело. Но давления малознакомого субъекта грушевидный генерал не стерпел.

Лена, повязывая мужу галстук, продолжала тему:

— Давно ты бы мог купить нам квартиру.

Пусть близко, пусть в этом же доме, но отдельно… Почему я всю жизнь должна приспосабливаться к твоей матушке?!

— Давай сегодня не будем, — попросил Аксенов жену, влезая в рукава пиджака. Иван Вячеславович повернулся возле зеркала, быстро, по-военному определив законченность одежды:

— Когда подарки вручим? Сразу или когда гости разойдутся?

— Там посмотрим, — ответила Лена, надела туфли на высоком каблучке и тоже повертелась у зеркала.

— Ты у меня сама как невеста, — одобрительно оглядел жену Аксенов. — Недаром у нас дочки красавицы. Есть в кого…

Лена засмущалась, взяла мужа под руку — и на секунду они оба замерли возле зеркала.

В дверце добротного немецкого гардероба отражалась элегантная пара очень моложавых людей. Легкая седина Аксенова, его спортивная, подчеркнутая военной выправкой фигура, приятно оттенялась женственностью Лены.

Она так и не пустила сок по примеру большей части офицерских жен, а оставалась тоненькой и по-девичьи стройной.

К ресторану «Лава» подрулили с трудом.

Запрещающие знаки висели с логикой кроссворда. Петровичу пришлось нарушить.

Двор ресторана уже заполнили машины гостей. За деревом Аксенов заметил джип Смолянского.

«Успею с ним перекинуться», — удовлетворенно подумал он.

Кроме «Волги» Аксенова, отечественных машин тут не наблюдалось. Стояли два «Мерседеса». Вишневый привез тучного Смирнова.

Смирнов набрался жиру на играх с недвижимостью в бывшей ГДР. Черный «Мерседес»

Аксенову не был знаком. Зато белую «Вольво» он признал сразу. Мельников в свое время ловко прибрал строительный подряд для военного городка. Строили за счет немцев. Мельников работал под придурка, но на самом деле был хитер и жаден. Старый армейский снабженец, дока в бумажной игре между ведомствами, всегда жил припеваючи. Только раньше он возил свою сутулую тушку на козле, а теперь мог показывать понт открыто.

Ресторан охраняли крепкие мальцы в темных костюмах, Аксенову помогли выгрузить из микроавтобуса букеты цветов. Дочь с женихом приехали в ресторан раньше. Вера прихорашивалась в отдельной комнате. Лена поспешила к дочери. Жених Сева, толстенький, круглый, с пухлыми пальчиками небольших рук, встречал гостей. Смокинг комично облегал его фигуру. Когда дочь первый раз привела жениха в дом, Аксенов страшно удивился ее вкусу. Но удивление довольно быстро прошло. Молодой человек своей смешной и остроумной манерой поведения скоро заставлял забыть о комичной внешности. Сева к своим двадцати пяти годам уже управлял крупным фондом, создав его внутри промышленных ведомств. Фонд Севы сотрудничал с зарубежными фирмами, которые переоборудовали наши заводы на современный лад. Будучи сыном директора крупного уральского завода, он в новых условиях быстро обскакал отца, и теперь седой ветеран сам спрашивал у сына совета. Сева запросто общался с членами правительства, ко многим из них относился с грустной снисходительностью.

Сева вырос из отличников. В школе он выигрывал математические викторины и конкурсы.

В институт Севу приняли без экзаменов. Сева был очень любопытным представителей "новой молодежи, и Аксенов лучшего жениха для своей дочери желать не мог.

— Все в порядке? — спросил Аксенов, пожимая Севе пухлую руку.

— Можно и так сказать, — ответил Сева. — Боюсь только, не смогу выполнить сегодня своего обещания. Обещал Вере похудеть к свадьбе на полтора килограмма. Видно, не получится. Кухню посетил. Повара постарались.

Аксенов пошел к гостям. Рукопожатия, поздравления. Сева рассадил гостей и отправился за невестой. Молодых встретили аплодисментами. Аксенов с отцовской гордостью разглядывал дочь. Вера в белом итальянском платье, в белых туфельках с завязками на сухих щиколотках, стройная, сияющая, с огненными волнами прически по моде тридцатых годов, оглядывала гостей своими зелеными глазами. Сзади стояли две сестры. Люба, как живой двойник невесты, в золотистом шелке от Кардена, и ослепительно белая Надя. В удивительной красоте девушек было что-то от киносказки. Только с голливудских экранов могут улыбаться сразу три красавицы. Для обыкновенной жизни такое не правдоподобно. Гости встали и продолжали хлопать в ладоши, пока родители жениха и невесты по очереди поздравляли молодых. Начались тосты. Все желали молодым счастья, здоровья и побольше детей.

Сева взял слово:

— Перед многочисленными гостями торжественно клянусь! — Жених поднял руку в пионерском приветствии. — К серебряной свадьбе стать таким же стройным, как мой тесть, Аксенов Иван Вячеславович. А теперь давайте жить свободно. Мы с Верочкой знаем, что вы все желаете нам счастья. Пейте и ешьте. Официоз закончен. — Сева шепнул что-то официанту, тот исчез и через минуту привел маленького щуплого пожилого человека в поварском колпаке и белом переднике.

— Прошу овацию в честь шеф-повара, Николая Николаевича. Если вы проигнорируете его мастерство, из моих друзей станете моими врагами. Я сегодня тоже отдам должное его искусству. Чтобы стать стройным, у меня еще двадцать пять лет в запасе.

Повару кричали «ура». Постепенно гости успокоились, затихли и занялись делом. Изредка кто-нибудь брал слово и говорил общий тост. За Марфу Ильиничну пили дважды. Затем появился оркестр, и длинноногая певица, знакомая всем по телеэкрану, запела шлягеры. Сева дослушал песню, тихо встал и, подойдя к руководителю оркестра, молодому человеку с женской косой, передал ему бумажку.