Через несколько секунд Гертруде удалось остановить мужа, но было слишком поздно. Девочка попыталась убежать. Однако отец, удержав дочь за руку, стал выкручивать ее, чтобы она опустилась на колени и при этом вопил:

– Кто научил вас говорить такое о своем отце?!

Лицо и тело Марики было в синяках. Но она замкнулась в молчании, и только слезы текли по ее щекам.

– Все это ваши знакомства! Все этот маленький дикарь, с которым вы видитесь после школы, верно? Думали, я про него не знаю? На самом деле меня это не удивляет! Смотрите, Гертруда, я же говорил вам, что надо обратить на это внимание…

Мать была шокирована и словами Марики, и крайней грубостью супруга.

– Теодор, как вы могли поднять руку на нашу дочь? – поперхнулась она.

– Я не потерплю этого под своим кровом! Я бургомистр Браунау, слышите? И я наведу порядок и в этом городе, и в своем доме. Впредь, Марика, я запрещаю вам видеться с этим бродягой. С этим подонком!

– Томас тут ни при чем, он – мой единственный друг!

– Так я и думал! – завопил Рифеншталь. – Вы слышали, что я вам сказал, барышня? Вы его больше не увидите. И могу вас заверить, что впредь этот крысеныш будет иметь дело со мной. А теперь – марш немедленно в свою комнату!

Разволновавшаяся мать схватила Марику за руку, и обе исчезли на втором этаже.

Поправив воротничок, господин Рифеншталь вернулся к письменному столу и снял телефонную трубку.

– Герман? Да, это опять я. Слушайте хорошенько, у меня для вас есть важное поручение. И я хочу, чтобы вы устроили мне это как можно быстрее…

Уже несколько дней Ти-Том не видел Марику на дороге из школы. Он проводил время, читая и наблюдая за окрестностями с высоты своей обветшалой башни. В Браунау тем временем установилась какая-то особенная осень, погрузившая его в сумрак.

Но главное, ему не хватало Марики. Неужели ее куда-то отослали?

Решив проверить это, он, несмотря на свои страхи, отправился в городок, чтобы разыскать ее следы.

Ему пришлось пойти по той же дороге, на которой старый Зоф нашел свою смерть. Там, где антиквара забросали камнями, мальчуган замедлил шаг. И заметил, что от произошедшего не осталось и следа.

Была среда, вторая половина дня. Деревня казалась серой и призрачной. Он искал Марику в сквере, на улицах, но напрасно. Только заметил мимоходом, что улица Блох сменила название.

Наконец он оказался перед богатым домом Рифеншталей. Как обычно, обогнул его и пролез под оградой, там, где решетка была продавлена снаружи, и оказался в большом саду. Это было тихое место с зеленым газоном, дорожкой, посыпанной белым гравием, и большим тополем, чья листва касалась каменных стен дома.

Ти-Том не осмелился позвать Марику из опасения обнаружить себя. Подобрав горсть камешков на дорожке, змеившейся до самого входа, он стал бросать их один за другим в ее окно на втором этаже.

Залаяла собака; за стеклом появилась Марика – осунувшаяся, со следами побоев на лице. Заметив Ти-Тома, она лишь печально улыбнулась ему, отчего он встревожился еще больше. Потом девочка приложила указательный палец к губам и исчезла на несколько секунд.

Когда Ти-Том снова увидел ее, она торопливо бросила в окно скомканную записку. Томас побежал ловить порхавший клочок бумаги. Потом спрятался под тополем, чтобы ее прочитать.

«Я больше не могу с тобой видеться, родители запрещают. Надеюсь, ты понимаешь. Мне в самом деле очень жаль».

Лицо Ти-Тома изменилось. Он еще раз взглянул на окно. Там уже никого не было. Марика ушла.

Он подождал еще несколько минут, надеясь на другой знак и более подробные объяснения, но Марика больше не появилась.

Тогда он залез на дерево, чтобы попытаться заглянуть в комнату, но сук под ним с треском обломился.

Собака залилась лаем еще пуще. Ти-Том даже не успел соскочить с дерева, как дверь распахнулась и на пороге появился человек с перекошенным от гнева лицом. Это был господин Рифеншталь. Он заорал, перекрывая собачий лай:

– Убирайся отсюда, паршивый крысеныш! Как ты посмел ко мне залезть? И не вздумай приближаться к моей дочери! Понял?

Бургомистр выхватил из кармана мобильный телефон и позвонил в полицию:

– Тут бродяга! Залез ко мне… Осмелился проникнуть в мое владение. Приезжайте немедленно!

Томас уже улепетывал сломя голову. Нырнул под ограду и снова оказался на улице.

Ледяной ветер хлестнул его по лицу. Он поднял воротник куртки и втянул голову в плечи.

Маленький беспризорник чувствовал себя в Браунау совершенно потерянным. Какое-то время он блуждал по улицам, думая о Марике, ее родителях, об их необъяснимой ненависти к нему.

Вот тогда-то Ти-Том и заметил на повороте большой улицы крупную фигуру человека, вышедшего из здания, на которое он раньше никогда не обращал внимания и чей фасад был украшен большими эмблемами.

Их цвета немного оживляли унылую улицу. Незнакомец, одетый в серый плащ, издалека заметил приближение Ти-Тома и нарочно встал посреди тротуара, чтобы тот не смог его миновать.

Он был высок и очень красив. У него была улыбка архангела, и такая внешность в этом враждебном городе с первого же взгляда показалась Ти-Тому располагающей.

Дав Томасу подойти поближе, человек мягко обратился к нему:

– Здравствуй, мой мальчик.

Тот почувствовал доверие к нему и остановился.

– Здравствуйте, – ответил он, все же держась на некотором расстоянии.

– Ты ведь Томас, верно?

Ти-Том насторожился. Откуда незнакомец знает, как его зовут?

– А вы кто? – спросил Ти-Том.

В глазах незнакомца вспыхнула искорка. Он опознал маленького дикаря. И стал приближаться, осторожно, чтобы не спугнуть, продолжая говорить успокаивающим тоном:

– Я Герман Бёзер, но ты можешь звать меня просто Германом, если хочешь.

Бёзер был уже совсем близко. Вдруг мальчик ощутил исходящую от него жестокость. И отступил на шаг.

Тот попытался его схватить:

– Ну же, малыш, не бойся, я не хочу тебя обидеть, – пообещал он.

Но интуиция Ти-Тома резко обострилась. Почувствовав настоящую угрозу, он отскочил, успев сказать:

– Извините, но мне некогда разговаривать. Я должен идти.

И пустился наутек.

Тогда красавчик скривился, показав свое истинное лицо, в котором было что-то порочное. Но проворства ему не хватило, он лишь успел заметить, как Ти-Том стремительно исчезает в лабиринте улочек старого городка.

* * *

Герман Бёзер присоединился к своему подчиненному, стоявшему на другой стороне улицы. Офицер Фукс ждал его, прислонившись к стене, и видел всю сцену.