луками и стрелами. Покои, в которых он спал, защищали два слоя плотных занавесок, которые не могла пробить стрела. Зажженные в саду светильники прекрасно освещали покои, его люди бдительно охраняли его, так что бояться ему было нечего. Устав с дороги и выпив немало сакэ, Тароносукэ быстро расслабился и уснул.

Что же до того человека, которому губернатор сказал: «Этот человек убил твоего отца», – и который поднялся и удалился в слезах, то Канэтада почти позабыл о нем. Однако тот пробрался на кухню и упорно точил свой кинжал. Спрятав кинжал за пазухой, он с наступлением темноты подобрался к покоям Тароносукэ и стал дожидаться своего часа. Затем, в суматохе, которую подняли люди, носившие еду и вещи, он смешался с ними, взяв в руки квадратный поднос, и проскользнул в пространство между двумя занавесками.

Он подумал, что Небесное дао позволяет отомстить за смерть отца и начал шептать молитву: «Пусть Небо позволит мне исполнить мой сыновний долг и пусть не оставит меня удача».

Он припал к земле, никто не заметил его. Наконец, когда спустилась ночь и он уже был уверен, что Тароносукэ крепко спит, он подкрался к нему, перерезал ему горло и выскочил. Никто не заметил его.

Наутро Тароносукэ долго не выходил. Один из его воинов отправился к нему, чтобы сказать, что пора завтракать, но увидел его лежащим в луже крови. Он закричал: «Посмотрите на это!» Тут же вбежали люди с луками наготове и с обнаженными мечами, но уже было поздно. Первым делом, конечно, нужно было найти того, кто убил Тароносукэ. Так как он не имел близких отношений ни с кем, кроме своих людей, они подозревали, что среди них есть тот, кто знает убийцу. Но разговоры об этом также ни к чему не привели.

«Он умер такой ужасной смертью», – громко говорили они взвинченными и возбужденными голосами.

«Все эти годы, пока мы служили ему, идя впереди него или следуя за ним, мы и думать не могли, что господин умрет такой позорной смертью. От него могла отвернуться удача, но это поистине страшная смерть».

Услыхав новость, Корэмоти вышел из себя. «Я в замешательстве, – сказал он. – Любой, кто боится меня, не посмел бы убить одного из моих людей таким способом. Раз убийца сделал это, значит, он ни на йоту не боится меня. Время и место очень неудобны для убийства. Даже в моих владениях было бы трудно сделать это, но убить одного из моих воинов в незнакомом месте – это неслыханная наглость».

«Давайте поразмыслим, – продолжал он. – Тароносукэ много лет назад убил одного человека. У его светлости губернатора есть маленький самурай, сын того, кто был убит. Наверняка он и совершил убийство».

Думая так, Корэмоти отправился к дому губернатора.

«Господин, – начал он, сев перед губернатором. – Прошлой ночью кто-то убил одного из моих сопровождающих. Такое убийство моего воина во время путешествия – позор для меня. Когда-то мы убили одного человека, который грубо попытался проехать верхом впереди нас. У вас, господин, служит его сын. Я почти убежден, что это сделал он. Я хотел бы вызвать его и допросить».

«Без сомнения, убийство совершил он, – сказал губернатор. – Вчера я видел твоего человека в саду среди сопровождающих тебя. У меня болели бедра, я попросил маленького самурая помассировать их. Я спросил его, знает ли он того человека. Он сказал, что нет. И я сказал ему: «Этот человек убил твоего отца. Вот ты и увидел его лицо. Он, наверное, ничего не знает о тебе, и это плохо для него». Он опустил глаза, поднялся и вышел. Более я не видел его. Он никогда не оставляет меня, ждет меня днем и ночью. Так что если он не показывался с прошлого вечера, это действительно странно. К тому же, еще кое-что заставляет меня подозревать его: вчера он точил в кухне свой кинжал. Мне сказали об этом сегодня утром мои люди, высказывая свои подозрения. Ты говоришь, что хочешь вызвать и допросить его. Подразумеваешь ли ты, что если убийство действительно совершил он, ты хочешь казнить его? Я вызову его только после того, как узнаю о твоих намерениях. Я, Канэтада, недостойный человек, а ты умен. Но я твой отец. Предположим, что кто-то убил меня, а один из твоих людей убил его. И если потом люди начнут осуждать и ругать такого человека, ты думаешь, это хорошо? Разве Небесное дао не позволяет отомстить за смерть отца? Ты великий воин, и тот, кто осмелится убить меня, не будет знать покоя. Ты предлагаешь допросить человека, который лишь отомстил за отца, хотя он служит мне. Это значит, что ты даже не будешь соблюдать траур после моей смерти».

Канэтада говорил все это громким голосом, встав на ноги. Корэмоти понял, что совершил ошибку. Он тоже поднялся на ноги, стараясь выразить почтение, насколько возможно. Он решил, что здесь уже поделать ничего нельзя, и отправился обратно в Муцу. Его люди позаботились о теле Тароносукэ.

Три дня спустя появился тот, кто убил Тароносукэ, весь в черном. Он предстал перед губернатором в таком удручении и трепете, что и губернатор, и те, кто был подле него, не могли сдержать слез. После этого люди уважали и боялись его. Вскоре он заболел и умер. Губернатор очень горевал о нем.

За отца редко мстят даже великие воины. Этот человек исполнил все сам, убив того, кого он решил убить, несмотря на то, что того охраняли воины. В этом поистине проявилась воля Небесного дао, и люди восхваляли его за такой поступок.

Татибана-но Норимицу: «Какое великолепное владение мечом!» С описанием его Сэй Сёнагон, автором «Записок у изголовья»

В следующей истории из «Кондзяку моногатари сю» (т. 23, разд. 15) поединок на мечах описан столь ярко, что, кажется, повествователь предвосхитил таких японских режиссеров, как Куросава Акира и Окамото Кихати.

Человек, который сумел молниеносно зарубить трех напавших на него с мечами людей, – Татибана-но Норимицу (р. 965). Норимицу также известен тем, что поймал как-то грабителя. Это случилось, когда он служил домашним управляющим в доме Главного советника. Он также занимал посты офицера Левого крыла стражи Внешнего дворца, начальника императорской полиции, губернатора Тотоми и губернатора Ното, Тоса и Муцу.

Император Итидзё (980–1011) правил с 986 г. по 1011 г.

* * *

Бывший губернатор Муцу Татибана-но Норимицу был родом не из самурайского дома, но отличался сильным умом и был мудр и в интригах, и в стратегии. Он отличался огромной силой,