– Ты передал? – Анюта убрала телефон за спину.

– Да, передал.

– А сейчас она что хотела?

– Не знаю, Аня, не знаю.

– А можно, я узнаю?

– Аня, нет.

Но Анюта уже нажала на кнопку «Позвонить». И через пару секунд трубка ответила:

– Славик, ты куда подевался? У нас все в силе.

– Нет, – кривляющимся голосом сказала Анюта. – У нас ничё не в силе. Я тут вспомнил, что у меня есть девушка, которая из-за меня сломала ногу и уже второй месяц сидит дома. И сегодня я решил провести вечер с ней. А еще она просила тебе передать, что если ты станешь клеиться к ее парню, то она тебе всю морду расцарапает.

Впрочем, последнюю фразу Жанна, наверное, не услышала, так как Славик стал вырывать у Анюты трубку:

– Ты чё делаешь?

– С подругой твоей знакомлюсь. Настоящая девушка, наверное, не то что злобная Магмарка. И не хромая, наверное.

– Дай сюда. – Славик снова попытался отобрать телефон, но не успел, потому что Анюта была настолько зла, что со всей дури шарахнула им об пол.

Каждый знает, что когда телефон падает на пол, то это получается очень эффектно: передняя крышка в одну сторону, задняя в другую, аккумулятор в третью, а симка вообще заваливается в такие места, что хрен найдешь потом; но обычно все проходит нормально, и телефон впоследствии собирается без проблем. Но Анюта, вероятно, очень хотела этот телефон разбить – и финская техника тут ничего не смогла поделать. На огромном красивом экране зияла длинная трещина.

Пока Славик собирал по полу комплектующие, он даже немного успокоился. Но как только взял в руки переднюю панель с длинной трещиной…. Лучше б он ее и не находил.

– Дура! Психопатка! Что ты наделала? Только что купил, – хотя говорил он это не со злостью, а скорее с отчаянием.

Таким растерянным она его вообще никогда не видела. Он взял в руки телефон, полминуты пытался оттереть рукавом трещину, надеясь где-то в глубине души, что это все же грязь. Поняв, что это не так, расстроился окончательно.

– Блин, теперь в ремонт отдавать, – бурчал он под нос, нежно поглаживая треснувшую панель. – И на самом видном месте.

– А ты представь, что это шрам – прямо через всю рожу Жанны. Такой большой жирный шрам. – Анюта протянула руку, чтоб показать на экране, где именно на роже Жанны будет шрам, но Славик вовремя убрал трубку.

– И кстати, много у тебя этих Жанночек, которые Касте посылки передают? У всех ли ты на побегушках работаешь?

– Да при чем тут Жанна, – махнул рукой Славик. – Новый телефон. Новый телефон. Сломала… из-за чего? Больная.

Это он зря сказал.

– Да, больная. Напомнить из-за кого? Но это, – она ткнула в гипс, – это-то через месяц пройдет, а это, – она хотела положить руку на сердце, но в последний момент смутилась, и жест получился невнятным, – а это останется. Тебе на меня наплевать. Тебе телефон дороже меня. И игра тебе дороже меня.

– Аня, ты не понимаешь.

– Нет, это ТЫ не понимаешь, козел. Если уж у тебя прошло и ты решил бросить свою девушку, которая попала в беду, так бы сразу и сказал, а не кривлялся со своей мобилой (тут она с большим удовольствием разбила бы телефон еще раз). Сразу бы сказал – иди ты на фиг, Аня, – и дул бы к своим Жанночкам. Или ты ей вообще не сказал, что у тебя есть девушка?

На глазах у Анюты появились слезы.

Говорят, после этого обычно происходит примирение. Но не в этом случае.

Славик все сидел и продолжал нежно гладить треснувшую панель и всем видом показывал, что ему глубоко по барабану и Анюта, и ее слезы.

– Да отвлекись ты от своего сраного телефона! – Анюта попыталась вырвать этот кусок пластмассы. Только это смогло отвлечь Славика.

– Аня, да оставь ты его в покое! – Славик попытался встать, но неудачно, и Анина рука заехала ему прямо в поддых.

Славик согнулся, но не от боли, скорее от неожиданности. А у Ани началась настоящая истерика. Она, наплевав на свой гипс, вскочила и стала лупить его в грудь.

Но тут вмешалась мать. Вероятно, она опять смотрела в кухне по телеку на полную громкость свой сериал про любовь и была совсем не в курсе того, что в комнате происходят настоящие любовные страсти.

В руках ее был поднос с двумя чашками и чайником, который она чуть было не уронила, увидев, как Анюта пытается колошматить Славика.

– Что здесь происходит? – гаркнула она. Это отвлекло внимание Анюты, благодаря чему Славик успел резво вскочить на ноги, быстро собрать детали от телефона в карман и негромко, но твердо сказать:

– Психопатка.

– Ничего не происходит. – Анюта зло посмотрела на мать. – Ничего. И вообще идите вы к черту. Вы меня достали. А ты, – она переключилась на Славика, – дуй отсюда к своей Жанночке. Поплачься ей, что я сломала твой телефон. Поди со своими сокланами-хуманами отпразднуй победу, герой хренов.

Разумеется, продолжать разговор было глупо. Славик, красный как рак, направился к двери. Но Анюта чувствовала, что разговор не закончен: она схватила первое попавшееся под руку и запустила в Славика. Попала или не попала – этого она уже не заметила, да это было для нее и неважно.

Для нее, но не для матери.

Как только за Славиком закрылась дверь, мать заорала на Анюту так, как будто ее атаковали сразу сто Матерых псов-демонов и сразу все хуманское побережье.

– Да что ты себе позволяешь? Ты меня перед всем домом позоришь! Что соседи подумают, чем мы здесь занимаемся?

– Скажи им, что я послала к черту Славика, которого они все так не любят! – закричала Анюта и, резко развернувшись к компьютеру, уткнулась в монитор.

Мать хотела было что-то сказать. Но почему-то решила, что сейчас лучше к Анюте не подходить. И, проворчав про себя что-то типа: «В кого они все растут такие», ушла на кухню.

Анюта плакала. Не то чтобы рыдала, как в кино показывают. Просто смотрела тупым, отрешенным взглядом в монитор, и слезы капали на клавиатуру.

Прямо за клавиатурой и заснула. Вернее, не заснула, а вырубилась.

И следующее утро ничего хорошего ей не должно было принести.

А с утра надо было ехать в больницу. Доктор довольно быстро просмотрел рентгеновские снимки, обрадовал ее, что всего какие-нибудь три-четыре недели – и она будет щеголять хоть и с палочкой, но без гипса.

Скоро, очень скоро Анютка будет добираться до дома за пятнадцать минуток, как и раньше, но пока дорога была очень долгой. Матери нужно было срочно на работу, а денег она Анюте не оставила – вот и пришлось Анюте с костылем ковылять. И даже парни встречные смотрели на нее не как обычно, а с сожалением, а иные и не смотрели вовсе.

Поэтому вернулась домой Анюта в прескверном настроении.