Где же, черт побери, Феррис?

— Я поражаюсь, что после нападения ты нашла в себе силы вновь сосредоточиться на учебе.

Его слова ее смутили, она вспомнила прошедшую ночь. Хотя он и был терпелив, вряд ли ему доставило удовольствие то, во что вылилась их встреча.

— Преодолеть последствия того нападения было совсем не просто. Но учеба в университете держала меня в напряжении и отвлекала от мрачных мыслей. Она дала мне цель в жизни, помогла справиться.

— Тебе хотелось залезть в душу того парня, который напал на тебя.

— Мальчишки.

Она уже была готова взять рацию, как вдруг услышала в телефонной трубке голос. Однако ответил ей не старший надзиратель.

Ее звонок наконец-таки был переадресован Диду, помощнику Ферриса. Конечно, это не Феррис, но хотя бы кто-то все-таки отозвался.

Когда Эвелин объяснила ему, что ей нужно, он попросил ее подождать, а сам и отправился на поиски Ферриса. Ждать пришлось довольно долго.

— Что-нибудь случилось? — спросил старший надзиратель, когда наконец взял трубку.

Эвелин рассказала ему о случившемся в городе убийстве. Он же заверил ее, что никто из обитателей Ганноверского дома не мог выйти за его стены. Эвелин немного успокоилась, но все равно попросила его провести перекличку.

— Никаких проблем, — ответил он. — Через пятнадцать минут все будет готово.

Долгую паузу заполнила напряженная тишина. Потеряв интерес к скудному набору личных вещей, которые хранила в своем кабинете Эвелин, Амарок подошел к окну.

— Как ты ухитряешься это делать?

Она примостилась на самом краешке стула.

— Делать что?

— Общаться с подонками, с которыми ты проводишь практически день и ночь?

— Я тебе уже говорила. Я ищу ответы. И не только для себя, но и для других жертв.

Амарок поморщился.

— Безумие объяснить невозможно.

— Эти люди не безумны. Они страдают нарциссизмом и всячески выставляют напоказ свое презрение к обществу. Некоторые в подобном поведении доходят до крайности, но как с юридической, так и с психологической точки зрения они абсолютно вменяемы.

— С моей точки зрения, любой, кто способен убить другого человека и разрубить его на куски, — как то, что я видел сегодня утром, — ненормальный.

Эвелин сложила руки на коленях.

— Они лишены не рассудка, а совести. Я не занимаюсь психически больными людьми. Мои пациенты не из числа тех, кто слышит голоса, призывающие их убить кого-то, тех, кто не видит разницы между добром и злом. Мои пациенты просто начисто лишены способности понимать эмоции других людей и вступать с ними в психологический контакт. Они делают то, что им выгодно, что доставляет им удовольствие, и не чувствуют никаких угрызений совести. Проблема заключается в том, что психопатов в окружающем нас мире гораздо больше, чем мы думаем.

— Ты уже говорила мне, что они составляют четыре процента от всего населения. Но мне трудно в это поверить. Будь это так, вокруг нас ходили бы толпы серийных убийц.

— Нет, к счастью, далеко не каждый психопат — серийный убийца. Есть такие, кто не нарушает закона. Однако при этом их не очень заботят вопросы нравственности. Как правило, они закоренелые лжецы и манипуляторы, часто жестоко обращаются с собственными женами, хамят, способны заниматься различного рода аферами, воровством, нередко становятся насильниками. В любом случае они все несут с собой боль и страдания. Психопатия — очень сложная проблема. Мы еще многого о ней не знаем.

— И ты считаешь, что каждый день иметь дело со своим прошлым — это единственный способ решить твою проблему?

Ей и раньше приходилось иметь дело с теми, кто критиковал ее жизненный выбор. Да и Амарок не в первый раз высказывает критику в ее адрес.

— Но в ком еще такая работа способна вызвать больший интерес, пробудить большую энергию? Кроме того, по моему мнению, всегда лучше смотреть в глаза собственным страхам.

— Даже несмотря на то, что ты подвергаешь себя опасности?

Если верить часам на стене, с момента, когда она разговаривала со старшим надзирателем, прошло десять минут. Но Эвелин уже начинала нервничать.

Теперь, оказавшись в своей стихии, она засомневалась, следует ли ей обращать внимание на сержанта и его скептицизм. Он вызывал у нее самые разные и довольно противоречивые реакции. Несмотря на ту пропасть, которая их теперь разделяла, было трудно забыть о прошлой ночи и о том мощном чувстве, которое охватило ее, когда они впервые коснулись друг друга. Ей уже хотелось испытать это снова.

И это желание тревожило ее не меньше всего остального.

— Кто-то же должен делать эту работу, брать на себя риск, — ответила Эвелин. — Нельзя же постоянно исходить из того, что это сделает за тебя кто-то другой.

— Но такую работу мог бы взять на себя мужчина.

В отличие от большей части остальной Америки, отношение к женщинам здесь, на Аляске, оставалось крайне патриархальным.

— Значит, ты такой же сексист, как и большинство здешних мужчин.

— Я рассуждаю с чисто практической стороны. Парни, с которыми ты работаешь, должны понимать, что в случае сопротивления они столкнутся с теми, которые не уступают им по силе.

— Практическая сторона в данном случае далеко не всегда самая важная. — Она заложила за ухо выбившуюся прядь. — Вспомни о том вреде, который причинил Джаспер, возможно, за прошедшие двадцать лет. И который он, вероятно, до сих пор причиняет. Он же все еще на свободе… где-то.

— Значит, ты как бы наделяешь себя полномочиями.

Она почувствовала, что он разглядывает ее шрам.

— Называй как хочешь.

— Они действительно всерьез ищут этого подонка?

— Они делают все, что от них зависит. Я постоянно интересуюсь у детективов о ходе расследования. Не даю им сидеть сложа руки. И не только с прошлого лета. Всегда. Однако уже в течение довольно длительного времени у них нет никакой новой информации.

— А если нанять частного детектива?

Эвелин невесело усмехнулась.

— За прошедшие годы я уже нанимала целую армию детективов. Но никто из них не сумел отыскать ничего существенного. Тот, который работает на меня в данный момент, считает, что после нападения, совершенного прошлым летом, Джаспер уехал из Бостона и направился на Арубу. Но ему так и не удалось ничем подтвердить свою гипотезу.

Амарок повернулся к ней. Желтоватый солнечный свет подчеркивал его профиль.

— Ты пыталась связаться с его родителями? Наверняка в первый раз он сбежал только благодаря их помощи? Он же был совсем мальчишкой, он не мог скрыться, полагаясь только на собственные возможности.

Эвелин тоже так считала. Так думали и в полиции. Однако детектив, которому было поручено расследование ее дела, не смог это доказать.