Если брильянты лучшие друзья девушек, то время — худший их враг. Взглянув на часы, я поняла, что если не возьму такси, то неприлично опоздаю. Для свидания это позволительно, но не для деловой встречи.

К счастью, городок у нас небольшой, так что в шесть минут седьмого я уже входила в фойе ресторана. Марк Доусон, он же Стив Риордан, терпеливо ждал у бара. Выглядел он весьма презентабельно — лиловая рубашка, светло-коричневые слаксы, шелковый пиджак цвета морской волны и замшевые итальянские мокасины.

— Извините за опоздание. — Я позволила себе смущенную улыбку. — Надеюсь, вы не станете выставлять финансовую претензию.

— Вы чудесно выглядите. — Он задержал на мне взгляд, и я почувствовала, что краснею. Хорошо еще, что в фойе было полутемно. — Какой прекрасный камень. Если не ошибаюсь, мексиканское серебро? И топаз?

— Надеюсь, — уклончиво ответила я. — Но ведь вы пригласили меня не для этого, не так ли?

— Да, конечно. Столик уже освободился. Пройдем или вы хотите выпить чего-нибудь в баре?

— Нет, спасибо. — Я повернулась к входу в зал. Доусон последовал за мной.

Столик располагался весьма удачно, в неглубокой нише у окна. Приглушенный свет, негромкая, спокойная музыка, мелодичный звон посуды, тихие голоса — расслабляющая атмосфера уюта и покоя. Подошедший официант пожелал нам приятного вечера, положил на скатерть две книжечки меню и удалился.

Марк определился быстро, выбрав обычный стейк, а вот я задержалась, колеблясь между пастой и ризотто.

— Давно в этом бизнесе? — спросил он, просматривая карту вин.

— Почти три года.

— И многим устроили счастье?

Я вскинула голову — в вопросе прозвучала нотка сарказма. По крайней мере так мне показалось.

— Мы не устраиваем чужое счастье, мистер Доусон. Люди делают это сами. Наше дело — помогать им. Чаще получается, иногда нет.

— Счастье по каталогу? Звучит сомнительно. — Он пожал плечами. — Вы уже определились?

— Да. И, знаете, странно слышать такие сентенции от человека, который сам обратился к нам за помощью. — Я старалась сдерживаться, но давалось это с трудом. Еще один моралист! И, вообще, какого черта ему от меня надо? Не нашел другой аудитории для изложения своих весьма не оригинальных взглядов?

— Поступить так меня вынудили довольно необычные обстоятельства. Если бы не они, я, откровенно говоря, предпочел бы не сковывать себя узами брака.

— Обстоятельства это то, на что ссылаются все неудачники. Такое удобное оправдание собственного безволия, лени или заурядности.

— По-вашему, я именно такой? Безвольный, ленивый, заурядный?

Этот Доусон — или как его там — явно испытывал мое терпение. Разговор грозил превратиться в перебранку уже на подступах к теме. Я подняла голову, готовясь поставить нахала на место, но вдруг увидела в его глазах насмешливые огоньки и поняла — он же хочет вывести меня из себя. Всего-навсего. И я была бы последней идиоткой, если бы поддалась на столь примитивную уловку.

Ладно, мы еще посмотрим кто кого.

Я пожала плечами.

— Извините, мистер Доусон, ваши достоинства и недостатки вправе оценивать лишь тот, кто хорошо вас знает. Может быть, это сделает супруга, которую, надеюсь, вы подыщете с нашей помощью.

— Пока что кандидаты на это место имеют тенденцию загадочным образом исчезать. Может быть, это я их отпугиваю? Как по-вашему?

Я окинула его равнодушным взглядом.

— Хочу вас обрадовать, ничего пугающего или отвратительного я не нахожу. Стандартная внешность. По десятибалльной шкале я поставила бы вам «шестерку».

— Спасибо за комплимент. — Доусон поднял руку, подзывая официанта. — Будьте любезны. — Он сделал заказ, добавив бутылку белого испанского вина, и снова повернулся ко мне. — Я бы по той же шкале дал вам «восьмерку».

— Почему это?

— Снимаю два балла за излишнюю колкость, даже с учетом того, что это всего лишь защитная реакция.

— Хотите сказать, что я воспринимаю вас как угрозу, мистер Доусон?

Он поднял руки и улыбнулся, мягко, добродушно.

— Предлагаю закончить прощупывание. И, пожалуйста, называйте меня по имени — Стив.

— Стив? — Я округлила глаза. — Значит, фамилия тоже вымышленная?

— Да. Я — Стив Риордан. И прежде чем вы обвините меня, в обмане и еще бог знает каких грехах, позвольте кое-что объяснить.

Я кивнула. И он заговорил. Рассказал о себе. О родителях. О смерти кузена. О дяде и его требовании.

Когда он закончил, я несколько секунд молчала. Доусон — нет, Стив — молча принялся за стейк.

— И вы считаете это нормальным? Что дядя выставляет племяннику ультиматум? Что вынуждает вас изменить жизнь? Жениться на первой попавшейся девушке? И вы покорно склоняетесь перед тираном? Ради чего? Денег? Власти? Известности?

— Есть такое понятие — долг, ответственность. В нашей семье оно на первом месте. Созданное своими руками нельзя выпускать, сбрасывать на чьи-то плечи. На наших предприятиях, в наших офисах работают тысячи людей, а что будет с ними, если у них появится другой хозяин, человек, никогда ничего не создававший, ни о чем не заботившийся? Мы выполняем важные задания, в том числе и правительственные. И что? Сорвать их? Подвести тех, кто рассчитывает на нас? Нет, так не пойдет. А что касается денег и прочего, поверьте, я человек со скромными запросами, мне много не нужно.

— Но как же тогда брак с незнакомой женщиной? Вы же не станете притворяться, что уже испытываете нежные чувства к тем пяти кандидаткам, которых мы с вами отобрали?

— Не стану. Но ведь любовь — состояние ненормальное, согласитесь? Есть страсть, которая выгорает за несколько месяцев, и есть естественное влечение мужчины и женщины друг к другу, угасающее гораздо медленнее. А нежные, как вы сказали, чувства это ведь еще и уважение, и симпатия, и благодарность, а они рождаются не на пустом месте. Их нужно вызвать, заслужить, поддерживать и лелеять. Если это получается, любовь рождается сама собой.

— Значит, в любовь с первого взгляда вы не верите, — заключила я.

— Это полнейшая чепуха, романтическая придумка беллетристов.

— Но…

Он поднял назидательно палец, отчего стал похож на самоуверенного профессора, опровергающего наивные заблуждения о жизни на Марсе, Коде да Винчи и всем таком прочем.

— Подумайте о себе, мисс…

— Лиз, — поправила я.

— Да, спасибо. Подумайте о себе, Лиз. Вам ведь уже… сколько?

— Двадцать девять, — автоматически ответила я.

— Неужели? Хм. Так вот. Уверен, вы испытывали то, что сами называете нежными чувствами. Влюблялись. Может быть, даже отчаянно. Верно? — Он внимательно посмотрел на меня, и я не нашлась, что ответить. — Вот. Но ведь вы не вышли замуж. И наверняка не только в силу обстоятельств, но и по другим причинам. Страсть, то, что большинство людей почитают любовью, только мешает рассмотреть человека, здраво оценить его достоинства и недостатки. Ну, я вас убедил?