– Да ладно? Покажешь?

Хм, минуточку! Я что, флиртую? Вот те новость. Гиперкомпенсация или просто тяга к человеку, который меня понимает? Пока не знаю, но планирую выяснить.

– Уильям, можно тебя на пару слов? – раздается грубый, но уже до боли знакомый, голос, и мы поворачиваемся на звук. Генри стоит напротив нас, его глаза наполнены злостью, но он даже виду не подает, что рассержен.

– Подождёшь меня? – вернув всё внимание ко мне, тихо спрашивает друг и я, ощущая глобальную неловкость момента, спрыгиваю на пол, начиная медленно, но уверенно пятиться назад, как рак.

– Не-а, я, наверное, пойду. Мне же ещё собираться нужно и все такое. Сам понимаешь, – секундная пауза, во время которой мой взгляд спешно «перепрыгивает» на Генри и вновь возвращается к Уиллу. – Пока, – натянуто улыбаюсь, прокручиваюсь на пятках и быстрым шагом ухожу прямо по коридору, понятия не имея, зачем иду в эту сторону, учитывая, что моя спальня в другом крыле.

– Чёрт, – злобно шиплю сквозь зубы и разворачиваюсь, Уильям как раз смотрит на меня, улыбаясь во все тридцать два – понимает, что я не туда пошла.

Возвращаюсь назад, очень стремительно прохожу мимо мужчин под их цепкими взглядами, произнося тихое:

– Не обращайте на меня внимания.

Еле ощутимо задеваю руку Генри, мельком прикасаясь к его коже, но этого хватает, чтобы мурашки пробежали по телу и из груди вырвался сдавленный выдох. Хочу посмотреть на него, но не оборачиваюсь, не замедляюсь, нет-нет, я в эти игры не играю.

К моменту, когда солнце начало садиться, я уже собралась: надела платье, придала волосам незатейливый легкий вид (собирать в хвост не стала, оставила свободно спадать на плечи). На замену сапог Сара принесла мне что-то наподобие балеток, почти моего размера. Пятка не выскакивает и на том спасибо.

Раздается стук и я, с предвкушением школьницы, готовящейся оправиться на выпускной, плавно открываю дверь Уильяму, который решил зайти за мной лично.

– Ты такая красивая, – без попыток скрыть свое восхищение, произносит парень, окидывая меня оценивающим взглядом с ног до головы.

– Спасибо, – немного смутившись, отвечаю я, разглядывая друга в ответ. Выглядит он круто: темная рубашка с длинными рукавами и высоким воротником, заправлена в черные брюки; удлиненный пиджак, удивительно хорошо сидящий по фигуре, словно на него шитый; на шею намотан белый шарф, придающий вальяжности наряду; волосы, кудрявые от природы, аккуратно причесаны, несколько локонов причудливо спадают на лоб; на указательном пальце перстень (не видал раньше на нем украшений). А завершает образ обворожительная улыбка.

– Ух ты, укладку сделал? – не удержавшись, все же спрашиваю я, выходя из спальни и разглядывая прическу своего спутника.

– Сара колдовала над моими волосами, не знаю, что именно она делала, но сегодня я само совершенство, – важно дергает головой, чтобы «взмахнуть» кудрями, а затем подает руку, склонившись в низком поклоне.

Опять дурачится, но мне это нравится. Он поднимает настроение, более того, возле него прямо на душе как-то тепло становится.

Вкладываю руку в раскрытую ладонь, он перемещает мои пальцы к себе на локоть и ведет в просторный зал, откуда доносится ропот десятки голосов. Мы останавливаемся у входа, Уилл отодвигает длинную штору (может они это называют как-то иначе, для меня – это штора из плотной ткани) и я смотрю в зал, украшенный множеством горящих свечей в изящных подсвечниках. С одной стороны комнаты стоят столы, заставленные разными блюдами, кувшинами и фужерами, с другой – музыканты.

Так здесь шведский стол? Неплохо.

– Красиво так, – с изумлением в голосе произношу я, а, после секундного замешательства, добавляю: – А чего музыка не играет?

– Сначала хозяева особняка должны поприветствовать гостей, – тихо поясняет брюнет и, как раз в этом момент, в зал входит Генри со своей «миледи». Мужчина внимательно смотрит по сторонам, словно пытаясь кого-то найти, и останавливает взгляд на нас.

Мне как-то нехорошо становится. Не искал же он в толпе меня?

В центр зала выходит какой-то незнакомый мне мужчина и начинает вещать:

– Дорогие гости, прежде чем мы начнем веселиться, давайте выслушаем праздничную речь от хозяев этого дома.

Мой идеальный мужчина со своей супругой подходит к «ведущему» под громкое объявление: – Прошу любить и жаловать первого и второго сына Эдгара Хранителя Генри и Уильяма, в сопровождении прекрасной Маргарет, первой дочери Роберта Воителя.

Мои глаза округляются от шока, пытаюсь понять: мне послышалось или как?

Резко поворачиваюсь к другу, а он стоит неприкаянный и с места не двигается, словно только что не его имя назвали. Брюнет переводит на меня вопросительный взгляд, и я лишь успеваю открыть рот для очевидного вопроса, но меня опережает Генри, окрикивая его.

– Ой, прости, это меня, скоро вернусь, – как бы, между прочим, заявляет Уильям и направляется в центр зала, становясь возле своего, да вы видно издеваетесь, брата…

Что здесь вообще происходит? Почему все скрывают факт родства Генри и Уильяма? Может в их мире не принято рассказывать о братьях либо вторые дети считаются браком в производстве? Ничего не понятно. Мне нужны уже хоть какие-то ответы, потому что количество вопросов, накопившихся за время пребывание в особняке, скоро превысит тяжесть моего тела, и позвоночник хрустнет.

Ситуация становится максимально неловкой, мало того, что мне стыдно перед женой Генри, так я оказывается ещё и заигрываю с двумя братьями! М-да уж, Луна, скатилась ты ниже некуда.

Взгляд приковывается к Уиллу, который все это время стоит и разглядывает меня с милой улыбкой. И спрашивается: а чего он улыбается? Неужели думает, что за подобные тайны получит молока с имбирным печеньем?

– Дорогие гости, мы рады приветствовать вас в нашем доме, – начинает свою речь Генри, а его младший брат делает шаг в сторону, намереваясь сбежать «со сцены», но хозяин особняка с совершенно невозмутимым видом хватает парня за локоть и удерживает на месте, спокойно продолжая говорить:

– День Семерки – один из самых главных событий в нашей жизни, ведь он подарил нам мир. Соседние поместья перестали враждовать друг с другом, научились работать и жить вместе. Это праздник единения, любви и взаимовыручки. Хотим пожелать каждому из вас найти единство в своей душе и за её пределами. Откройте свои сердца лучшему, впустите в них свет и проведите время с теми, кто вам дорог, – на этих словах взгляд мужчины невольно останавливается на мне. Его речь подхватывает миледи, но я её больше не слушаю, глядя на милорда словно завороженная.

Это притяжение сильнее меня, его или нас вместе взятых. Я не понимаю, как оно работает и почему заработало вообще. Не знаю, как с ним бороться, противостоять или выключить. Но хочу быть сильной, точнее, попытаюсь ей быть. Вопрос в другом: надолго ли меня хватит?