Мне было трудно вспомнить весь наш предшествующий разговор, но дар его я навсегда унес с собой. В то ослепительное мгновение передо мной мелькнул огромный золотой лингам Шивы – видеть который всем не-индусам строжайше запрещено! Конечно, я знал о его существовании, но и в голову придти не могло сподобиться – хоть мимолетно – лицезреть его наяву!

Диспутами, спорами, дискуссиями создается не только интеллектуальная атмосфера вечного города, но и весьма своеобразная прослойка учителей – не собранных в одном месте, скажем, на каком-либо факультете или кафедре, а составляющих основное население Бенареса. Без малого 400 лет назад, французский врач Ф. Бернье, однокашник Мольера, говорил именно об этом: «Фактически Бенарес является своеобразным университетом, но в отличие от европейских университетов, здесь нет колледжей и организованных классов. Учителя раскиданы по всему городу и обучение ведется в их домах. У некоторых из них по 4, у других по 6 учеников, тогда как самые знаменитые имеют от 12 до 14 учеников, но не более».

А вот теперь представьте себе, что в позапрошлом веке нашелся человек, который в этом городе бросил вызов всем учителям сразу, обвинил их (всех!) в невежестве и вызвал их – опять-таки всех, скопом – на публичный диспут.

Звали этого бесстрашного человека Свами Дайянанда Сарасвати – и, право слово, он был такой колоритной личностью, что заслуживает отдельного рассказа.

Дерзкий вызов его бенаресские пандиты не то, чтобы проигнорировали, но просто осмеяли. Однако, Дайянанда, уже известный проповедник, подключил, как сказали бы теперь, «административный ресурс» и привлек в качестве союзника бенаресского махараджу. Делать было нечего и учителя пришли на диспут. Основной темой было, разрешают ли, санкционируют ли Веды практикуемое в Индии идолопоклонство? Пандиты говорили «да», Дайянанда решительно опровергал это.

Махараджа прибыл собственной персоной. Гигантская толпа волновалась вокруг. Полиция была наготове.

Дайянанда сел лицом к противнику. Те образовали полукруг перед ним. По уверениям (позднейшим) сторонников и последователей неистового Свами, пандитов было около 1000 человек По достоверным источникам, их было 27, самых ученых, хотя в диспуте приняли фактическое участие всего 6.

Представляется, что это был, тем не менее, нелегкий поединок На глазах у толпы ажитированных зрителей, без помощи каких-либо материалов, не зная заранее, что и откуда процитируют оппоненты – они нападали, а он защищался – задача почти невыполнимая.

Есть свидетельство нашей соотечественницы (Е.П. Блаватская), правда, о другой встрече Дайянанды с растревоженными им брахманами: «Мраморное изваяние не оставалось бы спокойнее Дайянанды в минуты самой ужасной опасности. Мы один раз видели его на деле: отослав всех приверженцев своих, и запретив им следовать за ним, либо заступаться за него, он остановился один перед разъяренною толпой и спокойно смотрел в глаза чудовищу, готовому прыгнуть и разорвать его на куски». Впрочем, добавляет О.В. Мезенцева, прекрасный и тонкий исследователь, из книги которой («Мир ведийских истин») я взял эту цитату, он и сам с легкостью пускал в ход посох саньясина, когда не видел другого способа убедить оппонента.

Но публичный, да еще все-индийски разрекламированный бенаресский диспут требовал не физической победы, а интеллектуальной – с привлечением всей философской литературы прошлого, да еще продуманной и истолкованной в духе его собственного учения.

По накалу и бескомпромиссности этот бой был сродни гладиаторскому.

Как же сформировалась эта незаурядная личность? Что за странное для Индии учение принес он на этот героический бой?

* * *

Родившийся в 1824 году, Дайянанда был выходцем из брахманской шиваитской семьи; отец его был, видимо, банкиром и наследственным начальником гарнизона в маленьком городе. До-монашеское его имя, по-видимому, Мулыпанкар Тивари, хотя сам он неоднократно и в категорической форме отказывался назвать себя и своего отца. Точное место его рождения также не удается пока установить точно, исследователями высказываются лишь предположения, хотя несомненно, что он происходил из Гуджарата.

Согласно легенде, первые сомнения в необходимости идолопоклоннических обрядов появились у Дайянанды еще в детстве, когда, оставшись в храме Шивы в священную ночь Шиваратри, он увидел, что крысы поедают жертвоприношения, оставленные у статуи Бога. Осознание того, что не Бог под покровом ночи снисходит к предложенной ему верующими еде, а мерзкие твари, и того, что величественная статуя не Бог, а бездушный камень, имело результатом резкое столкновение мальчика с родными. Такой «стихийный материализм» вообще очень характерен для Дайянанды. Много позднее, когда он услышит о понятии «чакры», его реакция будет похожей – выловив плывущий по реке труп, он бесстрашно взрежет его и «убедится», что никаких чакр нет.

Мучимый вопросами бытия и, видимо, чувствуя себя неуютно в ортодоксальной семье, он в 1846 г. уходит из дома, чтобы навсегда забыть о его существовании. В течение десяти лет он скитается по Индии, общается со странствующими святыми, испытывает множество трудностей и лишений и, наконец, едва не погибает в ледяных водах Гималаев.

Есть, правда, эффектная, но вряд ли достоверная легенда о том, что в этот же период Дайянанда принимает участие в Великом восстании 1857 г. Сути его характера это не противоречило бы.

Известно, что период с I860 по 1863 гг. Дайянанда проводит в Матхуре. Там, в качестве ученика слепого гуру Свами Вираджананды, он овладевает всеми глубинами науки, казалось бы, весьма далекой от его яростного темперамента – санскритской грамматикой. Но именно эти знания, полученные великовозрастным и многоопытным учеником от вроде бы замкнутого во тьме слепоты ученого, станут впоследствии мощным оружием пламенного реформатора.

После трехлетнего курса грамматики Дайянанда вновь пускается в путь. Но теперь этот трибун, проповедник, лектор, не упускающий возможности сразиться с ортодоксальными пандитами. Он обращаеся к священным текстам, он громит своих оппонентов цитатами, он говорит на санскрите так, что, якобы, забывает даже свой родной гуджарати. Пройдет несколько лет и по совету других реформаторов он выучит хинди и будет говорить на этом языке простых людей, что сразу же неимоверно расширит его аудиторию.

Он верен себе– отправившись в 18б7 г. в священный Хардвар, где проводилась очередная Кумбх Мела, великое празднество, на которое сошлись миллионы верующих и неисчислимое множество всяких садху, при дороге, по которой шли паломники, он поставил палатку и водрузил над ней флаг с вызывающей надписью– долой ересь! Любопытствующие заглядывали в палатку, а там, всегда окруженный пилигримами, напористо проповедовал Дайянанда. По словам австралийского индолога Д. Йорденса, в этой проповеди отвергалось всё то, из-за чего и стали знаменитыми и Хардвар и Кумбх Мела – поклонение идолам, легенды Пуран, мифы об инкарнации, сектантство, святость Ганга.

Ортодоксы почувствовали опасность и решили сокрушить неистового критика – причем не только словом, но и силой (есть сведения о нескольких покушениях).