– Проходи, садись. – В тесноватом кабинете слова прозвучали приглушенно. – Завтра отчетно-выборное комсомольское собрание. Мы посоветовались и решили выдвинуть твою кандидатуру на пост секретаря. Опыт у тебя есть, в остальном поможем.

– Да, но я член КПСС, а не ВЛКСМ, разве это допускается?

– Первый Секретарь ЦК ВЛКСМ член партии, значит, допускается.

Его отличало от комвзводов умение спокойно и убедительно излагать свою позицию. Казалось, они временщики, а он здесь неслучайно и надолго.

– Если вопросов больше нет, свободен.

Я отдал честь, развернулся кругом и начал одновременное движение левой ногой и правой рукой – все как учили.

В расположении роты тихо. В центральной части казармы ровными рядами маячат бритые головы. Сажусь на последний ряд. Похоже, угодил с корабля на бал. Давно не видел у ребят веселых и расслабленных лиц. Лектор, круглолицый с залысинами капитан, энергично жестикулирует и вещает:

– Вы люди молодые, и ничто человеческое вам не чуждо. Кого-то дома ждет девушка или жена, и вы, конечно, скучаете. В том смысле, что правая рука помогает скучать гораздо лучше, чем левая. Это я шучу. Но мне хотелось бы предостеречь вас от куда более серьезных проступков.

Совсем недавно до суда дошло дело рядового Петухова. Находясь в увольнении, Петухов принял на грудь нормальное количество водки, забрался в огород, где на беду паслась коза, белая с серыми пятнами на спине. Не знаю уж, чем она ему так приглянулась, но окаянный рядовой вступил с козой в половую связь. Бабка, хозяйка козы, увидела такой срам и давай звать на помощь. Забрали добра молодца в милицию и возбудили уголовное дело по факту скотоложства. И это вам не шуточки, за подобные любовные связи запросто можно сесть за решетку на срок до трех лет. Незнание закона от ответственности не освобождает.

Более серьезное наказание ждет рядового Полапова, который сначала вступил в сексуальные отношения с телкой – имеется в виду молодая корова, а не то, что вы подумали, – а затем и с хозяйкой, уже давно бабушкой. Этот герой рискует получить десять лет строгого режима, а то и поболее.

В этот момент грянул сигнал тревоги. Несколько минут – и мы уже на плацу в полной боевой готовности. Замполит батальона, к которому приписана наша рота, объявил:

– Китай напал на дружественное суверенное государство Вьетнам. Идут ожесточенные бои. Агрессору удалось захватить значительные территории. Зафиксировано применение химического оружия. Природно-климатические условия в зоне конфликта во многом схожи с нашими. Мы должны быть готовы, в случае необходимости, оказать помощь братскому вьетнамскому народу. В связи со сказанным необходимо уделить особое внимание повышению боеготовности подразделений. В свете последних событий командирам подразделений усилить занятия по выработке навыков применения химической защиты…

– Рядовой Радзиевский, – прозвучало за спиной, – командир полка вызывает.

Мои глаза встретились с неизменно спокойным взглядом Егорова. Не успев обратиться, получил короткое:

– Выполняйте.

Торопливо следую за посыльным. Встречающимся на пути офицерам отдаю честь, при этом замедляю шаг, на что получаю быстрое ответное приветствие.

Мешковатому майору не до меня, он просто прошел мимо, занятый своими мыслями. А вот низкорослый капитан с заостренными чертами лица обязательно к чему-нибудь придерется, сразу видно по пристальному взгляду.

– Рядовой, как честь отдаете?! Пилотку поправьте!

Он видит меня первый и наверняка последний раз, но воспитанное системой желание дрючить стоящих на более низких ступенях неистребимо. Может не желание, а ответная реакция: если так поступают со мной, думается ему, то куда-то необходимо же это вылить, не домой же нести.

Поднимаемся на второй этаж, приближаемся к посту номер один – знамени полка, охраняемому двумя солдатами. Они застыли по стойке «смирно», правая рука фиксирует у ноги карабин. По их лицам видно, что стоят не первый час. Пока никого из начальства нет, вторая нога полусогнута. Посыльный открывает дверь и докладывает о моем прибытии.

Подполковник Плотников стоит у большого дубового стола с резными ножками. Рабочая поверхность обтянута кожей. Папки и отдельные документы в небольшом количестве аккуратно разложены по стопкам. Несколько телефонов, трубка одного из них в руке у Плотникова. Подполковник стоит лицом к окну, форма элегантно подчеркивает спортивное телосложение. В деталях улавливаются повадки щеголя. По слухам, уходит учиться в академию.

Попав в поле зрения, получаю молчаливое разрешение сесть. День наполнен неожиданными событиями, пытаюсь угадать продолжение. Размышления мои прерывает вопрос:

– Как проходит привыкание к армейской жизни? Есть ли притеснения со стороны старослужащих?

– К службе претензий нет, товарищ подполковник.

– Слышал, тебя собирались избрать секретарем комсомольской организации. Собрание было?

– Собрание назначено на завтра.

– Отлично, – оживился он. – Есть вопрос, который следует дополнительно рассмотреть на собрании. Вы как член партии должны понимать, что ситуация в вооруженном конфликте непростая. Наша страна не может официально послать вооруженные силы на помощь Вьетнаму. – Он сделал паузу вроде той, из первого разговора, а затем продолжил: – Добровольцев – может. Завтра мне нужны заявления в письменной форме. – Манера изложения и тон сомнений не оставляли – речь шла не о просьбе. – Надеюсь, Вам удастся объяснить сложившуюся международную ситуацию и повести комсомольцев за собой личным примером. Если вопросов нет, свободны. Завтра доложите результаты.

– Есть! – Я отдал честь и направился в расположение роты.

По сравнению с перспективой участия в военных действиях против Китая на территории Вьетнама прежние самые жуткие прогнозы представлялись в розовом цвете.

Копыта глухо врезаются в мягкий чернозем. Лучи солнца, касаясь крон деревьев, растворяются в лесной чаще. Отряд из десяти красноармейцев под моим командованием выполняет особое задание.

Уездный центр Мена переходил из рук в руки. Белые по железной дороге получали подкрепления из-за Десны. Эшелоны, перевозившие живую силу, оружие и боеприпасы хорошо охранялись. Прилегающая к участку железной дороги территория от реки до Мены была напичкана постами, засадами и контролировалась конными разъездами.

Родные места помогали под покровом сумерек через поляны и тропинки, минуя заставы, вести отряд к железнодорожному мосту. Стемнело. Продвигаться в темноте становилось опасно, бойцы и кони вымотались. «Рукой подать до родного села, где можно перекусить, немного поспать, а коль повезет, так и к Вальке наведаться», – подумал я и приказал спешиться.

– Хоронитесь здесь тихо, покамест не ворочусь, – распорядился я и добавил: – Ежели белых в деревне нет, заночуем.

– Не горячись, Вань, – по-товарищески увещевал Григорий, – а вдруг тебя поджидают, они ж тоже не дурни какие-нибудь, сыты уже твоими наскоками.