Лукреция напоследок прильнула к Бонакорсо, обняла его, заглянула в глаза.

– Побудь со мной еще немного… хоть час! Хоть полчаса!

– Ты знаешь, моя дорогая, что я с радостью остался бы с тобой навсегда, но это, увы, невозможно. К сожалению, я не господин себе. Сейчас меня ждет твой брат, его светлость герцог Валентино…

– Тогда будь осторожен, любимый! В этом дворце множество опасных обитателей!

Он улыбнулся своей мягкой, доверчивой улыбкой, провел рукой по ее распущенным волосам и проговорил:

– Не волнуйся, моя дорогая, со мной всегда два верных друга! – И, приподняв край плаща, показал шпагу и кинжал в драгоценных ножнах.

Лукреция вышла за дверь, проводила любовника долгим взглядом.

Его стройная фигура и темные волосы заставляли ее сердце биться часто-часто. Вот уже три месяца длится их тайная связь, а каждое свидание – словно самое первое…

Лукреция вернулась в свои покои, не заметив, как шевельнулась портьера в коридоре, связывающем ее часть дворца с покоями его святейшества папы.

Бонакорсо прошел по длинному полутемному коридору, миновал просторные покои его святейшества и вошел в ту часть дворца, которую занимал герцог Валентино, Цезарь Борджиа, внебрачный сын папы Александра VI.

Гвардейцы при входе в покои отдали ему честь своими алебардами.

Бонакорсо вошел в сводчатый зал, низко поклонился герцогу.

Цезарь поднялся, сделал несколько шагов ему навстречу, приобнял за плечо и ласково проговорил:

– Здравствуй, мой дорогой Бонакорсо! Рад видеть тебя в добром здравии!

– Благодарю вас за добрые слова, ваша светлость! – Бонакорсо склонился еще ниже. – Вам было угодно видеть меня?

– Да-да, мне было угодно! Кажется, отец тобою весьма доволен. И моя сестра, Лукреция, тоже довольна тобой…

Бонакорсо похолодел. Он почувствовал, как сердце в его груди на мгновенье замерло и затем забилось вдвое чаще.

Цезарь все-таки пронюхал об их связи!

Что же теперь ждет его?

Цезарь Борджиа, герцог Валентино, не церемонится с теми, кто для него опасен или просто нежелателен. Средства у него простые: яд или кинжал наемного убийцы…

Что же Цезарь приготовил для него?

Старая служанка Аврелия расчесала прекрасные волосы Лукреции густым черепаховым гребнем, поднесла серебряное зеркало.

Из зеркала на Лукрецию смотрела юная женщина с зелеными глазами и нежным ртом. Дочь папы, сестра кардинала, герцогиня Висконти, Лукреция Борджиа…

В Риме о ней ходили самые нелепые, самые чудовищные слухи. Говорили, что у нее сотни любовников, что она травит их после ночи любви и на рассвете ее слуги бросают тела в Тибр. Говорили также, что она находится в кровосмесительной связи с отцом, его святейшеством папой, и братом Цезарем. Правда, все это говорили только при закрытых дверях, да и то вполголоса, потому что их обоих, ее отца и брата, в Риме боялись больше чумы.

Она и сама их боялась.

Лукреция никогда не знала, что они завтра от нее потребуют.

Обычно они требовали, чтобы она в очередной раз вышла замуж. Отец или брат приглашали ее в свои покои и сообщали, что высшие интересы семьи предполагают новое замужество.

– Но ведь я замужем, ваше святейшество! – говорила она отцу.

– Но ведь я замужем, Цезарио! – говорила она брату.

– Ерунда! – отвечали они одинаково.

И впрямь наличие мужа никогда не останавливало их, если интересы семьи требовали нового брачного союза. Отец поступал просто: для него, римского первосвященника, ничего не стоило расторгнуть прежний брак или объявить его несостоявшимся.

У брата не было такой власти, и поэтому он поступал еще проще: яд или кинжал – и концы в воду…

Лукреция привыкла к калейдоскопу мужей и не привязывалась к ним. В данный момент она была не замужем: ее предыдущего мужа, герцога Виченцы, заставили публично признаться в мужской недееспособности, после чего их брак с Лукрецией объявили несостоявшимся. Лукреция этого почти не заметила. Она жила как во сне и вдруг пробудилась.