— Сказала, что ты ей не нравишься. И не отвлекайся, пожалуйста, я попросил тебя налить мне коньяку. Даме тоже!

— Да, хоть упейтесь! — Куприянов подошел к буфету, взял бутылку, но бокалов не нашел и разлил коньяк в водочные рюмки. Себе, к слову, тоже налил.

— Вокруг дома много людей, — так же, как прежде, почти без звука шепнула Альв.

— Будьте любезны, господин премьер-дознаватель, — сразу же напрягся один из оперативников, — не шепчитесь с госпожой Ринхольф.

— Боишься, сынок, что сговоримся и убьем тебя наохрен? — Яков пятнадцать лет оттрубил в армии, ему ли не знать, чем можно смутить или унизить такого вот крепкого бойца. — Смотри, не обделайся со страха!

— Не надо провоцировать моих людей, — примирительно поднял руку Куприянов. — Пожалуйста, вот ваш коньяк, господа!

— Спасибо, господин премьер-дознаватель, — обидно усмехнулся Яков, принимая рюмки. — Что-нибудь еще?

— Ты знаешь, Яков Ильич, что у твоей дамы волосы на теле не растут? Хотя зачем я спрашиваю? Конечно знаешь, вы же только что из бани!

— В чем крамола? — поднял бровь Яков, который действительно об этом знал.

— Ну, или она все еще девочка, — я думаю, ты понимаешь, о чем я говорю, — или не совсем человек. Ты не мог бы, Яков Ильич, попросить леди Ринхольф дать разъяснения по данному поводу?

— Тебе больше делать нечего? У врачей бы спросил!

— А откуда, как ты думаешь, я знаю о факте отсутствия волос? Ты, кажется, начинаешь сдавать, Яков Ильич. Мог бы и сообразить!

"Черт! — Яков знал об этом с пятницы, ему Полина шепнула, но, по-видимому, по больнице поползли слухи, и этот "человечек" Куприяновский что-то разнюхал. — Вот же болтуны, едрить твою в дышло!"

— Альв, — повернулся он к девушке, — мне надо задать тебе один весьма деликатный вопрос…

— Можешь не мучиться, я твоего приятеля поняла, — усмехнулась Альв. — Отвечаю. Не знаю. Не помню. Если в течение месяца не случится менструации, то или у меня ее и вовсе нет, или я залетела. Это все.

— Н-да, — кивнул Куприянов, — исчерпывающий ответ. И позиция безукоризненная. В рамках диссоциативной фуги все может приключится. Не помню, не знаю, и все.

— А если действительно не помнит? — спросил Яков и выпил коньяк.

— Если не помнит, плохо дело, — на полном серьезе ответил Куприянов и тоже выпил коньяк.

— Тут, Яков Ильич, такое дело, — сказал он через мгновение, — у меня еще один агент пропал. Вчера ночью, в ста метрах от твоего дома. И не шпик какой-нибудь хлипкого телосложения, а офицер-оперативник из "Псковитянина". Представляешь, верно, о ком говорю. И такой вот опытный тренированный человек исчезает без следа, да так, что даже лежка, в которой ему помогал устроиться другой оперативник, исчезла, словно не было!

— Скажи прямо, — пыхнул папиросой Яков, — кого и в чем ты подозреваешь? Ее, — кивнул он на Альв, — или меня? Если меня, угомонись! Мне такое уже не под силу. Лет двадцать назад смог бы. Но я, Орест Олегович, боевым офицером из тактической разведки егерской бригады тогда был. С теми моими умениями, я бы тебя и твоих "задохликов" давно бы похоронил. Но не в моем возрасте, да и растренирован давно. Следовательно, остается только госпожа Ринхольф. Ну, и как ты себе это представляешь при ее-то изящном телосложении? Хотя постой! Ты же думаешь, она не человек. А кто тогда? Фея? Вервольф? Вампир? Впрочем, однозначно не вампир. Она, как ты, верно, уже выяснил в больнице вполне себе теплокровная, дышит, ест, и сердце у нее стучит. С вервольфом сложнее, но, понимаешь какое дело, полнолуние было как раз с пятницы на субботу. Но ты об этом и сам, верно, знаешь, но волка, бегающего по улицам Шлиссельбурга, никто не видел. Значит, остается только фея… Не знаю, как тебе, но мне эта идея нравится. Фея и есть! — посмотрел он на Альв. — Ну, или богиня. Богиня тоже могла, наверное, утилизировать твоего разведчика.

— Зря веселишься, — поморщился Куприянов. — Сам же карт-бланш у боярина выпросил! Значит, тогда уже заподозрил, что что-то с этой историей неладно, ведь так?

— Так я, Орест Олегович, этого и не скрываю, — пожал плечами Яков. — Веду расследование и недоумеваю, какого лешего ты путаешься у меня в ногах? Поляна маловата показалась? Решил в мою епархию влезть?

— Я не уверен в твоей искренности, Яков Ильич, — возразил "охранитель". — В конце концов, ты спишь с фигуранткой, разве нет?

— А, по-моему, ты просто не умеешь ждать, — покачал головой Яков. — Терпения тебе, Орест Олегович, не хватает. Госпожа Ринхольф здесь ни при чем, я за нее ручаюсь. И вообще, расследование только началось, какого лешего ты вмешиваешься? Впрочем, смотри, Орест Олегович, дело твое: хочешь стрелять, стреляй сразу. Мы умрем, а ты пойдешь на каторгу. Хочешь так закончить жизнь и карьеру, не смею мешать! Но, если хочешь сотрудничать, то для начала отзови своих псов, дай нам с госпожой Ринхольф одеться, как нормальным людям, и позволь пригласить тебя, как столоначальник столоначальника, на ужин с пельменями под водку. Пельмени у меня первый класс — с олениной, и хреновуха в подполе припасена. Отужинаем, обсудим дела, решим, как жить дальше. Слово за тобой.

Куприянов помолчал для приличия, но, в конце концов, кивнул. Он ведь наверняка, и задумывал весь этот низкопробный бурлеск, как способ подключиться к расследованию. Неумный ход, вернее, недостаточно продуманный, но таков уж себерский политический сыск: настоящих волкодавов немного, а ищеек с умом и нюхом и вовсе нет.

— Ладно, — словно бы, от сердца отрывает, согласился Куприянов. — Поверю тебе на слово. Идите уж, одевайтесь! — и он махнул своим людям, командуя отход.

— Он плохой человек, — сказала Альв, когда они поднялись на второй этаж.

— Знаю, — кивнул Яков. — Но он еще и опасный человек. Поэтому действовать против него надо осторожно: с умом и без лишних движений. Тебя, Альв, я прошу об одном, доверься мне, я тебя не подведу! Если доверишься, дай мне один день, и я все закончу. Только не наделай глупостей!

— Что мне делать? — вопрос чисто деловой. В голосе ни обиды, ни волнения. И сомнения в Якове тоже, вроде бы, нет. Кремень, а не женщина!

— Иди, оденься, — облегченно кивнул Яков, — и спускайся вниз. В разговоре ты участия не принимаешь. Молчи, кушай, пей вино и постарайся не волноваться, что бы ни говорил он, и что бы ни сказал я. Мы договорились?

— Будь по-твоему, — согласилась Альв и пошла в свою спальню.

* * *

Альв зашла в комнату, скинула халат и начала одеваться. Больше всего проблем создавал бюстгальтер. Эта штука чем-то напоминает корсет, но функция у нее несколько иная. Бюстгальтер поддерживает грудь, которую Альв совсем не требовалось поддерживать, но не помогает создавать видимость талии, особенно тогда, когда ее нет. Главное, однако, в том, что он застегивается на спине, и застежка у него не такая уж простая. С другой стороны, хорошо, что это всего лишь застежка, а не шнуровка. Вот со шнуровкой Альв в одиночку никогда не справилась бы.