– Нет его, вышел видимо, я поэтому и вернулась. Тебе помощь нужна?

– Нет, Кать, только если не сложно забери пожалуйста досье Суворовой у СБшников. Они должны были проверить, я в среду отдавала. Я постараюсь туда-обратно. Завтра уже на работу выйду…

– Без проблем, – Катя встала, и я к этому моменту уже оделась и закрыла шкаф с формой, хватая сумку с ключами от машины. – Пойду заберу.

Мы вышли из кабинета, Катя двинулась в одну сторону коридора, я в другую, в кабинет начальника, и на подходе столкнулась с Пашкой, он вышел из-за угла так внезапно, что я перепугалась.

– Я все уладил, поехали.

Я настояла, что поеду на своей машине, хотя Суворов упорно гнул свою линию, но, когда я села за руль своей красненькой малышки, он сдался и щелкнул сигналкой, усаживаясь рядом со мной на переднее пассажирское.

– Журавлева, ты всегда такая вредная? – устало вздохнул, а я улыбнулась бы, но слишком сильно разъедало внутри это чувство тревоги за малышей. Как они там? Что их непутевый батя натворил на этот раз?

– Может, хотя бы расскажешь, что стряслось? – накинул на плечо ремень и согнулся, пытаясь найти под сиденьем рычажки, чтобы отодвинуть его и вместить свои длинные ноги. Но он-то не знал, что моя машинка не предназначена для таких великанов. – Где регулировка?

– Сломана, – ответила озабоченно, даже не глядя в сторону собеседника, выруливала с парковки.

Пашка застонал и раздвинул ноги, чтобы хотя бы так уместиться. В моей маленькой машинке он выглядел еще большим великаном, и по моему телу прошла дрожь, когда поняла, какой он огромный на самом деле.

– Пиздец, Журавлева. Тебе пора менять тачку на нормальную.

– Эй, у меня нормальная машина! – его болтовня все же отвлекла меня от дурных мыслей, и я возмущенно на него покосилась, а Суворов упрямо повторил.

– После того, как приедем, я пригляжу тебе колеса получше.

– Паша! Прекрати нести чушь, мне моя машинка нравится! И самый большой плюс в ней – это то, что она куплена не в кредит!

– Вот именно, это единственный ее плюс, – похоронно повторил и я все-таки улыбнулась. – И не забывай на ней ты меня сбила, так что у меня давняя и крепкая нелюбовь к красным малолитражкам. Смирись.

– Мне проще не катать тебя на ней, вместо того чтобы ее менять, Суворов. Смирись.

– В ней даже ну получится потрахаться нормально на заднем. Да ты там даже одна не уместишься, не говоря уже обо мне.

– Потрахаться… что ты…?

Плюнула, закатывая глаза. Этот человек невыносим! Невыносим просто! Зачем я вообще его взяла с собой? Стоп, а ведь я его не звала, он поехал за мной сам. Сам меня отпросил. Сам вызвался составить компанию. Нет, не так. Сам поставил меня перед фактом, что едет. В этом весь Суворов.

– Куда мы все-таки едем? – спросил, пользуясь тем, что мы выехали на трассу, и движение стало не таким интенсивным. А я поняла, что не отвечать ему просто не красиво.

– В Воскресенку. Это маленькое село на окраине области, примерно километров в двадцати отсюда…

– Я знаю, где это. Зачем мы туда едем? – выделил первое слово, и я поежилась, только сейчас понимая, что не хочу знакомить Суворова со своим семейством. В какой-то степени я стыдилась брата-алкоголика – единственного родственника, который у меня остался. Пашке ни к чему знать такие подробности. Но, с другой стороны, он все равно поймет куда мы и зачем, и утаивать это от него глупо.

– Там живет мой брат. С семьей.

– О как. Не знал, что у тебя есть брат, в личном деле об этом нет инфы.

– Он сводный, у нас разные отцы, да и… в общем длинная история. Стоп! Откуда ты знаешь, что написано в моем личном деле?

Пашка улыбнулся и потянулся к радио, чтобы найти повод не отвечать на мой вопрос, но его ждал очередной сюрприз, и я злорадно отметила, что Суворов разочарованно откинулся на спинку сиденья.

– И музыка у тебя не работает, да?

– Там просто подключать ее надо, а я не умею и до сервиса лень доехать. Да и песни отвлекают от дороги…

– Все, Журавлева. Дальше можешь не оправдываться, я понял.

Помолчала секунд тридцать, а потом сдалась.

– Что ты понял?

– Что тебе давно пора выкинуть это корыто.

Путь до Воскресенки прошел мирно, и как только мы свернули на побитую колесами тракторов дорогу, Пашка заговорил.

– Почему мне кажется, что ты боишься сюда ехать?

Он сам того не ведая попал точно в цель, и я крепче вцепилась в руль, стараясь дышать ровно.

– Я не боюсь ехать именно сюда, все-таки здесь мой дом.

Пашка молчал, призывая продолжать, а я все-таки сдалась и вздохнула.

– Ладно, сейчас ты сам все поймешь.

В селе было две крупных улицы: Ленина и Победы. Они шли параллельно, соединяясь маленькими переулками на три дома. Как было заведено раньше – улицы огибали озеро и шли дугой вдоль берега. Свернула на Ленина и подвернула к третьему от переулка дому.

Когда я была совсем маленькой он казался мне больше: широкий темно-бордовый дом с высокой крышей из серого шифера. Красивые большие двустворчатые окна в обрамлении синих ставен с белыми узорами.

Палисадник здесь – отдельная тема. Я всегда удивлялась, почему у всех соседей они сделаны из коротеньких дощечек, заостренных сверху, а у нас он был огорожен прозрачной сеткой, держащейся на пяти железных столбиках. Мама вторила что так лучше видно ее розовые кусты, да и из-за высоты (столбы почти полтора метра и сетка тоже) мало кто мог бы в него забраться и подглядеть в окна. Я отвечала, что кусты красной черемухи и рябины, которые разрослись у тех самых окон служат лучшей защитой, но это не меняло сути – палисад стоял и по сей день. И да, я была выше верхнего его края всего на полголовы.

– Приехали, – напряженно вздохнула и заглушила мотор, когда из красной калитки нам навстречу вышла Саша. Моя невестка была худой, темноволосой девушкой с черными как ночь глазами, и я прекрасно понимала брата, который не успев толком погулять кинулся жениться на ней. Девушка она была видная. Вышла из машины, слыша, как хлопнула пассажирская дверь. Суворов последовал моему примеру ни слова не сказав про неудобное сиденье, надо отдать ему должное – момент сейчас неподходящий. – Привет, Саш. Где Гера?

– В доме. С участковым.

Черт.

Стиснула зубы, собираясь войти, но совсем забыла, что не представила своего спутника. Суворов опередил меня и уже протянул руку растерянной Саше.

– Я Павел, друг Иры.

Родственница опешила и приветственно кивнула, пожимая его большие пальцы, а я торопливо шагнула в ограду, стараясь заглушить внутренний тремор при виде запущенности, царившей вокруг. Еще на подъезде к дому я заметила, что кусты черемухи и рябины срубили, оголив облупленную стену и