– А-а! – осенило Владислава Игоревича. – У вас претензии к напечатанному? Сейчас разберемся. Какая рубрика?

– Криминальная хроника.

У редактора засвербило в носу. Так и есть! Опять эта Виолетта. Поручая ей вести рубрику криминальной хроники, Владислав Игоревич заранее предчувствовал грядущие неприятности. Милая девушка с романтичными кудряшками на голове в действительности оказалась особой вздорной и напористой. На дух не перенося милицейские сводки, она потребовала для себя рубрику «Светская жизнь, мода и дизайн». Редактор только закатывал глаза и с пеной у рта доказывал бестолковой журналистке, что никакой светской жизни в их индустриально-вонючем мегаполисе просто быть не может. Перестрелки, разборки и прочие чудеса большого города происходили у них не в пример чаще, чем презентации, светские рауты и губернаторские приемы. Но когда стервоза притащила свой первый материал, у Владислава Игоревича голова пошла кругом. У него всерьез возникли опасения, не является ли его журналисточка внебрачной дочерью губернатора либо третьей женой известного преступного авторитета.

После этого обе стороны пошли на компромисс. Редактор позволил Виолетте по выходным печататься в рубрике «Светская жизнь», ну а Виолетта снизошла до криминальной хроники. Правда, все кто читал ее опусы, надолго впадали в состояние прострации. Вершиной ее творчества на ниве криминала стала заметка в газете, повествующая о том, как во время распития самогона на крыше граждане Ф. и К. поссорились, в результате чего Ф. засунул К. в анальное отверстие бутылку из-под вина. Сей прискорбный случай был лихо расписан Виолеттой. Она не пожалела времени и сил, описывая достоинства вина «Меdok» от «Barton, Guestier», бутылка из-под которого была использована незадачливыми Ф. и К. На следующий день бедный редактор топтал ковер у областного прокурора, извиняясь и оправдываясь. Служитель закона усмотрел в этом творении Скороходовой «глумление над моралью и светлой памятью ушедшего в мир иной К.».

Сейчас же Владислав Игоревич чувствовал себя бодрее, но решил прояснить ситуацию до конца.

– Верочка, – связался он по селектору с секретаршей. – Виолетту сюда. Живо!

Через несколько минут в кабинете материализовалось создание женского пола с волосами-кудряшками. Стрельнув глазами в сторону редактора и расфуфыренной дамы, оно произнесло:

– Что звали?

Владислав Игоревич, щелкнув пальцами, изобразил нечто подобное: «Вот, пожалуйте-с! Ваша жертва! Кушать подано!»

Вероника Алексеевна вытащила из сумочки алый платок и, взмахнув им в воздухе, подобно фокуснику, покрыла им беспорядок на редакторском столе.

– Что скажете?

Виолетта вопросительно взглянула на редактора. Но шеф, наблюдая за чудачествами Дубровской, только пожал плечами.

– Ну, не знаю… Косынка какая-то, красная.

– Косынка! Да это же «Гуччи». 250 долларов – цена. А вы пишете – пионерский галстук!

Дубровская кинула редактору номер «Вечернего Урала», и Владислав Игоревич уткнулся в статью, помеченную жирным восклицательным знаком.

– Черный низ – белый верх! Это же классика! Контрастные цвета, четкие силуэты, простые линии… Неувядающий деловой стиль, оживляющая нотка которого – алый шейный платок. Дань женственности, если хотите!

– А что вы от меня хотите? – удивилась Виолетта.

– Опровержения! Реабилитации! – воскликнула странная посетительница.

Главный редактор уже пробежал глазами газетную галиматью и теперь озабоченно хмурил брови. «Valentino», «Christian Dior»… Опять Скороходова взялась за старое.

– Вероника Алексеевна! Мне все понятно. Но позвольте все-таки внести ясность. Пострадавшая – ваша дочь. Поэтому мы в ближайшее время пригласим ее к нам и решим с ней все вопросы. Вы согласны?

– Хорошо, – милостиво согласилась Дубровская. – Надеюсь, вы понимаете всю опасность подобных опусов. Вы ставите под удар деловую репутацию моей дочери!

– Конечно, конечно, – поспешил заверить ее главный редактор. – Разберемся. Виновных накажем. Может, даже уволим!

Вероника Алексеевна удалилась с чувством выполненного долга. Виолетта осталась. Виновато опустив глаза, она нерешительно молвила:

– Станислав Игоревич! Насчет увольнения, это вы серьезно?

Шеф неожиданно рассмеялся:

– Что, испугалась? Это тебе урок! Я с тобой еще поговорю. Но увольнять не буду, не бойся. Это я так, для красного словца, сказал. Думаю, и без опровержения обойдемся. Конечно, был бы жив Герман Дубровский – вы бы так легко не отделались. Мощный был мужик! Власть имел, перспективы. А семья его… Дурь барская осталась, да что толку! Девчонку мы, конечно, пригласим. Разберешься с ней, как полагается. А ты – не промах! Надо отдать должное, акценты расставляешь правильно. Про Савицкую вон как здорово написала! Надеюсь, ей понравилось.

Виолетта, конечно, была рада, что все так легко разрешилось. Но ей было почему-то жаль яркую, но беспомощную в своем одиночестве Веронику Дубровскую.

В судебное заседание явился бывший охранник погибшего бизнесмена Коровин. Допрос начал представитель государственного обвинения.

– Ваше место работы?

– Объединение «Кокос», работаю охранником.

– Кто-либо из подсудимых вам знаком?

– Видел обоих. Это охранники из «Мухи».

– Имеются с ними дружеские, приятельские отношения?

– Нет, конечно.

– Скажите, что вам известно о событиях 27 августа 20… года.

– Мой бывший босс в компании знакомых отдыхал в ресторане «Кактус».

– Отмечали что-то конкретное?

– Нет. Рядовой ужин в собственном ресторане. Там у него произошел конфликт.

– С кем конкретно?

– С тем подсудимым, который сидит слева.

– Перевалов, встаньте! Это он?

– Да. Он сильно выпил, вышел в холл ресторана и начал нецензурно выражаться.

– Чем он был недоволен?

– Всем на свете. Боюсь, я не смогу здесь повторить его выражения. Тут вышел Макаров и, как хозяин заведения, попросил его удалиться.

– Перевалов послушался?

– Как бы не так! Мы вдвоем с еще одним охранником еле выволокли его на улицу.

– Он что-то говорил Макарову?

– Да. Он сказал, что обязательно его убьет.

– С вашей точки зрения, это была реальная угроза?

– Во всяком случае, на шутку не было похоже.

– У меня вопросов нет.

– У защитника Перевалова есть вопросы?

– Нет.

– У защитника Петренко?

– Да, ваша честь!

– Задавайте!

– Вас допрашивали сразу после убийства Макарова?