На листочке, свёрнутом треуголкой (как в письме с фронта), написано: – "Дудко Виктуру Анольивичу. Ул. Лермонтова. Дом 4.кв 19". Привожу текст записки «в подлиннике» – с ошибками.

В самой записке значилось: —

"Мамоч и папочка родительский день будит 19 июня. Здоровы ли вы, Как поживаете. Я очень скучаю. Мамочк привезите пожалоста мась от коморов и купальник чтобы купаца. Передай привет бабушке и дедушки, тёте Лиле и деде Володи Олешке. Досведанее!

Писала письмо Элла"

В этом году Стэлла пошла в первый класс.

Вместе с ней в её классе начали учёбу многие ребятишки, с которыми она ходила в детский сад.

В школу она пошла нарядная, счастливая. Надо сказать, что Алёшка Солдатов продолжал быть её вечным спутником. Он влюбился в Ёлку в детском садике, и это чувство он пронёс через все школьные годы, до тех пор, пока не ушел в армию. Алёшка носил Ёлке портфель в школу и из школы. На уроках писал ей записки. Они даже придумали свой шифр, чтобы те, кто вдруг перехватят записку, ничего не поняли.

Ёлка внешне не была похожа на меня, но своими поступками она частенько напоминала меня "из моего детства".

Она категорически отказывалась делать то, что ей не нравилось. При этом она спокойно игнорировала все внушения, которые ей ежедневно делались, и нравоученья, которые по очереди мы ей читали. Всё было бесполезно.

Поскольку все взрослые в нашей семье работали, Ёлка, как и все, вынуждена была после основных школьных уроков, оставаться на продлёнку. У них на время продлёнки была воспитательница. Эле там было не интересно. И она систематически сбегала с продлёнки. Болталась по посёлку, гуляла в парке.

Помню, как я в письме жаловалась Виктору, когда он отсутствовал, уехав в очередную командировку:

"……………В понедельник прихожу, а около детского сада меня встречают наши цыплята. Спрашиваю Элю – почему взяла Олега? – "Мне стало скучно".

– "Уроки сделала?" – "Нет. Хорошо играла с Леной, и не хотелось делать уроки".

– "А почему ты играла с Леной? Разве она не была в школе?". – "Нет, это я не пошла на продлённый день…". И улыбается.

Я пообещала её наказать. Пришла домой, взяла ремень, и раз 7–8 хлестнула её, приговаривая: – "Это, чтобы ходила на музыку; это, чтобы ходила на продлённый день; это, чтобы делала уроки, и т. д.".

И что ты думаешь? Сейчас же села за уроки. А сегодня утром обещает – "Всё буду делать".

Первый раз я пошла на такой жесткий опыт. Но терпеть уже нельзя. Посмотрим, что будет дальше. Вечером я их накормила, почитала сказки, и ровно в 8 все легли спать.

Сегодня пойду на музыку с ней…………..".

И в том же письме, которое, вероятно дописывала на следующий день, добавляю:

"……………..Что же ты думаешь? Вчера прихожу на музыку, Эля ждёт с большим букетом листьев жёлтых, но забыла нотную тетрадь и дневник. Позанимались, взяли Олега, подходим к дому, а дети чьи-то кричат – "Почему Эля не была на продлённом днем?!!!".

Позвонила папе. Он сказал – "Немедленно приходи с детьми к нам. Будем держать совет".

Надо сказать, что меня в детстве не наказывали рукоприкладством. Просто – ставили в угол. Поэтому я никогда не применяла никакого физического насилия к своим детями. Виктор же – наоборот. Лупил Ёлку, как говорят – "как сидорову козу".

Сцены были душераздирающие. «Разборки» почему-то всегда происходили в коридорчике нашей миниатюрной квартиры, в момент, когда Стэлла соизволяла прийти домой, где-то набегавшись, или собиралась потихоньку смыться из дома.

Смешно было смотреть, как Виктор её отчитывал. А она смотрела спокойно ему в глаза, и улыбалась. Виктор заводился. Начинал угрожающе махать руками, топая на месте ногами.

А она молчала и улыбалась. Я думаю, что в такие моменты мало кто сдержится. Дальше я понимала, что Стэлку надо спасать.

Я вклинивалась между ними, распахивала руки, и, как клушка, старалась прикрыть Ёлку собой, а ей успевала прошипеть: – "Быстро к дедам".

Эту команду она выполняла молниеносно, прошмыгнув мимо нас, как мышка, исчезала из дома. А у нас с Виктором ещё долго продолжались разборки на тему – как правильно воспитывать детей, и – кто виноват? Не помогало ничего.

Помню, например, такой случай. В первом кассе всё – впервые. Впервые учительница принесла в класс мел и показала, как им пользоваться, когда пишешь на доске.

Естественно, уже многие дети возжелали стать в жизни учителями, а пока была лишь возможность в эту профессию поиграть. Это называлось – "Давай играть в школу".

Однажды Ёлка принесла мел домой, стащив его из класса. Играть в школу приходилось, когда никого не было дома. На этот раз она в качестве доски выбрала пианино и исписала его мелом – по чёрному цвету везде, где только было можно. А в качестве учеников собрала во дворе всех дошкольников и привела к нам домой. Играли в школу. Она, конечно, была учительницей.

Мы домой пришли в этот раз с Виктором одновременно.

Увидев расписанный инструмент, я кинулась протирать его.

А Виктор обнаружил несколько царапин, оставшихся на спинке пианино от мела. Он взвинтился сразу. Дальше происходило всё по обычному сценарию, с той лишь разницей, что в этот раз от возмущения у него почему-то "выросли руки", и, когда он ими махал, то несколько раз не только доставал Ёлку, которая пряталась за мной, но и попадал по моим рукам.

Когда Ёлка появилась у дедов, они сразу же позвонили – что случилось? Я сказала, что объясню позже, а пока пусть она переночует у них.

На следующий день вечером раздаётся телефонный звонок. Мама сказала, что, после продлёнки, оставила её дома одну, а сама побежала в магазин. Папа пришел с работы, и застал Ёлку, играющую в школу. Вся боковая стенка полированного платяного шкафа была исписана мелом…

Мои родители отправили её к нам, непосредственным (теперь говорят – биологическим) родителям, на перевоспитание.

У нас дома, на следующий день была мелом разрисована боковая стенка серванта… И, наконец, на четвёртый день, Ёлка у дедов «исписала» мелом крышку только что купленной радиолы – большой ящик на ножках.

Как в этот раз бегал за Ёлкой вокруг стола разъяренный дед, мне рассказывала потом мама. Конечно, он её и пальцем бы не тронул, но и не догнал бы.

В общем, был созван очередной Большой Семейный Совет. А