Когда поднялся крик, Кровавый Меч повернулся в седле, чтобы взглянуть сверху вниз в выжидающе направленные на него глаза и приказать:

— Лорткул, оставайся охранять меня вместе со всем своим отрядом. Дараг, иди и проследи за выполнением моих приказов.

Дараг бесстрастно отсалютовал ему и повел своих людей в замок.

Кровавый Меч смотрел, как по замковому двору с улюлюканьем и криками носятся люди, и, казалось, улыбался. Затем, вновь повернувшись к Лорткулу, сказал:

— Найди для меня ярмарку. Там мы будем закупать травы и наслаждаться прекрасными видами столицы Сарта, пока Дараг не сообщит, что все готово к пиру. В замках всегда так много шума и крови!

ЛИЦА простолюдинов были белыми от ужаса — собравшиеся наверняка ожидали, что смерть ждет их сегодня здесь, в пиршественном зале замка Сарта, куда их вежливо, но твердо согнали воины Кровавого Меча.

Когда все сиденья были заняты — восемьдесят вооруженных наемников, все еще облаченных в испачканные кровью доспехи, сидели напротив множества испуганных простолюдинов, — командиры отрядов начали стучать по столам, призывая всех к молчанию. Наступила тишина. Занавеси позади высокого баронского кресла раздвинулись, и появился высокий человек в простой военной одежде; в руке у него блестел огромный бокал, принадлежавший барону.

— Добро пожаловать! — дружелюбно произнес он. — Я ваш барон — правитель Яркого Знамени и Сиятельного. Я уверен, что вы хорошо осведомлены о неприятных событиях, случившихся сегодня днем. Мои люди показали вам несколько камер, полных падали, которую мы вычистили и из этих залов: придворных, которым следовало уже много лет назад подохнуть или же честно трудиться наравне с вами, а не пировать, в то время как вы проливали пот. — Он улыбнулся собравшимся. — Нет, друзья мои, это не обман. Если только кто-нибудь из вас не пожелает выхватить нож и попытаться причинить какой-нибудь вред одному из сидящих здесь воинов, никто из вас не умрет в эту ночь. Ешьте и пейте с легким сердцем! Веселитесь, ибо начинаются новые, светлые дни для Сарта и для Яркого Знамени!

Он поднял бокал в знак приветствия.

— Теперь это ваш пир и ваш замок. В Аглирте Кровавого Меча — да, слухи верны, и пусть наши встречи впредь будут мирными и приятными — не будет больше места этим обвешанным драгоценностями паразитам, которые душат вас налогами. Вы поймете, что рука моя легка и милостива, а власть моя честна, — вам понадобится лишь выделить некоторое количество еды и питья для моей армии, когда я двинусь маршем на остров Плывущей Пены, чтобы завоевать Речной Трон и стать вашим полноправным королем.

Слабое эхо далекого пьяного песнопения донеслось до его слуха. Человек, называвший себя Кровавым Мечом, слегка улыбнулся и отправился на поиски открытого окна.

Когда он нашел его среди тончайших занавесей, гобеленов и сверкающих статуэток, то с силой захлопнул створки, чтобы не слышать звуков попойки, и пробормотал:

— Пирушка в самом разгаре, — после чего взял в руки бокал с вином. Милостивые Трое, эти бароны неплохо заботились о себе! Это густое вишнево-красное вино — лучший сорт алуитского с нагорий Шейрина — было подобно углям и пламени, оно согревало желудок и веселило душу.

Кровавый Меч покрутил бокал, чтобы полюбоваться бликами от свечей, и босиком прошелся по комнате, бывшей не так давно кабинетом Гларсимбера. Его люди прислали на эту ночь в постель предводителя двух испуганных, но тем не менее прелестных горничных, но лорд-воитель не особо спешил открыть двери в спальню. Дараг заткнул девушкам рты, чтобы молчали, и привязал их к столбикам кровати, чтобы они ничем себе не повредили и оставались там, где должны находиться; там они и будут, пока Кровавый Меч не решит навестить их.

Он обошел кабинет по кругу. Книги, много книг, некоторые из них слишком старые и пыльные, чтобы можно было поверить, будто Гларсимбер касался их. Датджек от нечего делать вытащил один том, раскрыл наугад и прочитал вслух:

— «Итак, начинается благословенное сказание, и вот оно звучит, подобно звонким трубам, над холмами и башнями, стенами и шпилями, чтобы достигнуть слуха невежественных людей и проникнуть в их сердца, и не оставить ни одну жизнь незатронутой, ни одну душу нераскрытой…»

Фыркнув, Кровавый Меч захлопнул книгу, отшатнувшись от поднявшегося облачка пыли, и поставил ее на место. Почему умные во всем остальном люди тратят время на такие вычурные пустые словеса — на такую полную глупость?

Ему было беспокойно в эту ночь. Сарт пал слишком легко — дело отчего-то казалось незавершенным. Правитель Сиятельного и Яркого Знамени помедлил у нарисованной Гларсимбером карты Аглирты, задумчиво глядя на извивы реки Серебряной.

— Что будем завоевывать теперь? — небрежно спросил он в пустоту. — Нужно сделать выбор…

Голос из темноты у него за спиной прозвучал неожиданно, но был мягок и негромок:

— Нет, Кровавый Меч, не меняй нашего решения. Мы не сможем защитить тебя магией, если ты решишь пренебречь нашей волей и направишься туда, куда мы не ожидаем.

Лицо Сендрика Датджека внезапно окаменело, глаза блеснули, словно два самоцвета, и рука сомкнулась крепкой хваткой на баронском бокале. Прежде чем повернуться лицом к говорившему, Кровавый Меч постарался натянуть на лицо маску спокойствия — однако он больше не улыбался.

Огненно-красное золото мерцало в сумраке его сна, яркий и свирепый взгляд уставился на него. Он смотрел в золотистые, все понимающие драконьи глаза, пойманный и удерживаемый этим взором, словно нанизанный на меч. Он не мог двигаться, не мог говорить, слишком испуганный, чтобы даже плакать, когда гигантская тварь лениво развернулась, расправляя свои огромные крылья.

Огромный, словно замок, дракон бросился на него сверху, раскрыв пасть и выпустив когти…

А затем, как обычно, он проснулся.

А тем временем…

Флаерос помедлил, чтобы перевести дыхание, и рукавом вытер пот со лба.

— Барон, — прохрипел он, — может быть, нам следует отдохнуть?

Барон Яркое Знамя обернулся и окинул его насмешливым взором.

— Зачем, парень? День еще не перевалил за половину, и мы не так уж быстро идем. Ты оступился или что? Может быть, у тебя открылась старая рана или что-нибудь вроде того?

Делкампер с усилием выпрямился, тяжело дыша, а затем ответил Гларсимберу жалкой улыбкой.

— Нет, — пропыхтел он, — я просто не привык… к такому…

Барон фыркнул.

— Как ты можешь быть бардом и петь о долгих походах и погонях, если ты не способен идти по лесу на протяжении дня? Ты весь взмок — а ведь на тебе нет даже доспехов! Что у Делкамперов вместо позвоночника? Сломанная хворостина?

Флаерос поморщился, но Гларсимбер положил тяжелую руку ему на плечо и почти силой усадил его на придорожный камень.