До трапезной я добралась как в тумане. Не обращая ни на кого внимания, получила завтрак и заняла уже привычный стол, стоящий чуть в отдалении ото всех. Вкус еды не ощущался — он словно притупился на фоне царящего в сердце беспокойства. Зато тяжелый взгляд я почувствовала едва ли не кожей. Еще не посмотрев в нужную сторону, я уже знала, кого увижу.

Хэйден сидел за тем же столом, что и в мой первый день в академии. Все такой же холодный и отстраненный, все в том же черном кителе и с небрежно забранными назад волосами. Все такой же притягательный и отталкивающий одновременно.

Однако стоило ему заметить мой интерес, как он скривил губы в презрении и отвернулся. Я же, напротив, не могла отвести от него взгляда.

В груди росло иррациональное желание подойти, попытаться объясниться, вызнать, что именно вызвало его недовольство. Но, во-первых, мне не хотелось привлекать ненужного внимания, а во-вторых… Во-вторых, я злилась! На Хэйдена и на себя. Мне не нравилось чувство вины, которое он разжег во мне всего несколькими фразами и парой презрительных взглядов. Я Мак-Мора! Пусть не по силе, но по духу! И гордость древнего рода для меня не пустой звук!

Вот только, как бы я ни злилась, взгляд против воли возвращался к северному колдуну снова и снова. Я мысленно тянулась к нему, хотела заставить повернуться, посмотреть на меня… Но нет — Хэйдена, казалось, интересовал лишь завтрак.

Из трапезной я выходила хмурая, как сегодняшнее утро. Следуя Путеводному свету, добралась до учебного корпуса, поднялась на второй этаж и остановилась у тяжелой двери с вырезанной на ней черной звездой.

Заходить внутрь было страшно. Если зелья и снадобья, звездочтение, история Лунной империи относятся к нейтральным материям, то проклятия и ритуалы — к темной магии. Той самой, которой я не обладала от рождения, и крохами которой овладела с таким трудом.

Шумно выдохнув, я решительно толкнула дверь и переступила порог.

Четыре стрельчатых окна закрывал колдовской занавес, лишая комнату притока естественного света. Если бы не сотни толстых свечей из красного воска, лернаты перебились бы лбами в попытке отыскать столы и лавки, что располагались вдоль стен. Причем так, чтобы каждому сидящему был хорошо виден центр комнаты, где в окружении вырезанных в камне символов едва заметно светился ведьмин круг.

Я заняла место с краю у дальней стены. Рядом со мной, приветливо улыбнувшись, опустилась Ллоса — мэла, поделившаяся ингредиентами для зелья памяти. А едва все халцедоны расселись, в комнату вошел магистр.

Он заметно прихрамывал на правую ногу, и даже украшенная искусной резьбой трость с тяжелым набалдашником в виде головы ворона оказалась не в силах скрыть его слабость. Трость явно была необходимостью, а не украшением.

Высокие сапоги с ремешками на серебряных пряжках и черные штаны выглядели дорого. Таким же казался китель, застегнутый на все пуговицы. Выстриженная бородка едва касалась плотного ворота, а густые с проседью волосы были аккуратно, если не сказать — педантично, зачесаны назад.

Словно невидимый кокон, колдуна опутывал гнетущий флер темной силы. Хотя, возможно, гнетущим он казался лишь мне.

— Меня зовут артиэлл Аларис Торн, обращаться ко мне можно магистр Торн, — его голос прозвучал сухо, колко, словно царапающиеся друг о друга ветки на осеннем ветру. — Вы халцедоны, и уровня вашей силы едва ли хватит для проведения хоть сколько-нибудь приличного ритуала. Но директор Мак-Фордин настаивает, чтобы все наши лернаты получали знания в полной мере.

Прохромав к деревянному стулу с высокой спинкой и широкими подлокотниками, магистр тяжело в него опустился. Выдохнул сквозь сцепленные зубы и вытянул правую ногу.

— Лернат, лерната… Кто-нибудь знает, что скрывается за привычным понятием? Никто? Прискорбно, — тонкие губы искривились. — Лерн-а-тэ, или «учусь у тебя», — в самом слове сокрыто желание постигать, перенимать. Но достичь даже скромных высот дано не всем. И я не считаю необходимым тратить время — мое и ваше — на обучение тех, кого Полуночная Матерь не наградила силой. Поэтому сейчас, в первый и последний раз, я даю вам право решить: хотите вы остаться или желаете уйти. Не спешите. Подумайте. Времени вам до конца занятия. А пока…

Взгляд желтых глаз облетел замерших напуганными совятами лернатов. Вот только смотрел магистр не на наши лица, а на наши кольца.

— Вот вы, — обратился он к одному из юношей. Тот заметно сжался под пристальным вниманием магистра. — Вы можете назвать четыре обязательных элемента ритуала призыва простейшей проклятой сущности?

— Мм… речные камни, листья стыдливой мимозы… мм… уголь… мм…

— Достаточно, — холодно оборвал магистр.

Тонкие, кривоватые пальцы, обнимающие голову ворона на набалдашнике, недовольно сжались.

— Я не потерплю невнятного мычания на своих занятиях. Как бы это ни было прискорбно, но вы темный колдун, лернат…

— Морриган.

— Лернат Морриган. И если уж Полуночная Матерь выбрала для вас в полотне серую нить, то будьте добры компенсировать слабость дара силой знаний. Это касается всех халцедонов, — цепкий взгляд снова облетел присутствующих, только на этот раз он был прикован к нашим лицам, не кольцам. — Иногда бессилен даже самый темный дар, и тогда на помощь приходят навыки: вовремя сорванное растение, правильно подобранный камень, выверенно построенное проклятие… Учитесь у нас, лернаты, — тонкие губы дрогнули в усмешке, — и если когда-нибудь вам не повезет столкнуться со светлыми чародеями, то, возможно, именно знания подарят вам лишних десять минут жизни.

Халцедоны молчали, настороженно глядя на магистра. Последнюю фразу все услышали и поняли верно: то, о чем редко говорилось в открытую, но что давно не являлось секретом — столкновения со светлыми продолжаются. Активных битв не случалось уже несколько десятилетий, но маленькие, выматывающие оба государства стычки длятся и по сей день. Каждая из сторон не желает позволить второй забыть о сильном соседе; никто не готов отступать или идти на мировую.

Аларис Торн дал нам время обдумать услышанное, потом продолжил:

— Выучите географию Лунной империи, если до сих пор не потрудились этого сделать. Запомните наши границы и не приближайтесь к ним. Ни одному халцедону не выжить в столкновении со светлыми. По крайней мере, с теми, что нападают на детей Полуночной Матери.

В темной комнате, освещаемой лишь огоньками свеч, повисла гнетущая атмосфера. Даже дышать стало тяжелее. И кажется, магистру это нравилось — желтые глаза светились холодным превосходством.

— А теперь вернемся к вашим скудным познаниям. Итак, кто попробует провести ритуал-воззвание к основателю рода?

Все молчали, затравленно глядя на ухмыляющегося Алариса Торна.

— Уверен, нам всем не терпится узнать, как много может самый слабый из вас — белый халцедон, — заключил магистр, безошибочно находя меня взглядом.

Думаю, в глубине души я знала, что мне не избежать внимания магистра — слишком светлый камень в моем кольце. Он как маяк притягивает взгляды и превращает меня в мишень. Поэтому особого страха я не испытала — напротив, ощутила вызов. Не тот, о котором говорил Арден, и не тот, который я сама хотела бросить Хэйдену. А другой, намного более сложный, — вызов моей сути.