– Что это за люди? – по-деловому осведомился герцог Чезаре Борджиа.

– Разбойники, убийцы, грабители, все они приговорены судом к смерти, – охотно отвечал граф. – Более гнусных людей не встретить во всей Италии.

– Прекрасно! Сколько их человек?

– Восемнадцать.

– Можете заводить.

– Слушаюсь, – отвечал граф и устремился к металлическим воротам. Потянув за чугунное кольцо, распахнул скрипучую створку и строго распорядился: – Выводи!

Швейцарские гвардейцы, вооруженные копьями, вывели из темнеющего перехода преступников, закованных в кандалы.

– Расковать! – распорядился Чезаре Борджиа.

– Ваше высочество, – проговорил капитан швейцарских гвардейцев, – я бы вам не советовал так поступать. Это законченные преступники и негодяи, которым просто нечего терять, в ближайшие дни их всех ожидает виселица.

– Капитан, Иисус призывал нас проявлять милосердие к ближнему, – бодро отозвался Чезаре Борджиа, – так что же нам мешает проявить его в этот раз? Снимите кандалы!

– Как вам будет угодно, – угрюмо произнес капитан. – Построить этих ублюдков.

Зловеще позвякивая кандалами, пленники растянулись в длинную неровную линию. Швейцарец, прохаживаясь вдоль строя, сердито всматривался в изможденные лица арестантов, в чьих глазах полыхала откровенная ненависть. Каждый из них приготовился к очередному испытанию. Что же предстоит на этот раз?

– Снимите с них кандалы… Господин Чезаре слишком добр к этим извергам, он желает посмотреть, как они будут выглядеть без железа. И смотрите за ними в оба!

Подошедший надзиратель, побрякивая длинными ключами, расторопно отцепил с запястьев узников кандалы и покидал их в принесенную корзину. После чего предусмотрительно отошел за спины швейцарских гвардейцев, наставивших на узников длинные алебарды.

Во двор с луком и колчаном, наполненным стрелами, вошел адъютант герцога.

– Ты, как всегда, вовремя, – произнес Чезаре Борджиа, забирая колчан с луком. – А теперь отпустите их, – весело распорядился Чезаре, – пусть идут куда им вздумается!

Строй швейцарцев разомкнулся и отступил на несколько шагов, предоставляя арестованным свободу.

– Ну что же вы, господа, – весело подбадривал Чезаре Борджиа, вправляя в тетиву тонкую, будто бы игла, стрелу. – Чего же вы не убегаете? Что-то вы нерешительны.

Арестованные, сбившись в плотную толпу, со страхом посматривали на швейцарцев, ощетинившихся алебардами. Переводили взгляд на герцога Борджиа, натягивающего тетиву.

– Поторопите их, – распорядился Борджиа.

Один из швейцарцев ткнул концом алебарды крупного обрюзгшего преступника, обнаженного по пояс.

– Пошел!

Тот продолжал стоять, опасливо озираясь.

– Видно, мне придется выполнять вашу работу, – раздосадованно проговорил Чезаре Борджиа и, наставив лук в арестанта, отпустил тетиву. Выпущенная стрела воткнулась в бедро заключенного, издавшего пронзительный крик. – Ха-ха! Кажется, я угодил в цель, – довольно воскликнул Чезаре.

Вытащив вторую стрелу, герцог направил ее на очередного арестованного, – сутулого мужчину в грубом черном рубище. Строй арестованных неожиданно колыхнулся, а долговязый с перекошенным от ужаса лицом закрылся ладонями от разящей стрелы.

Громко рассмеявшись, Чезаре отпустил натянутую тетиву, и выпущенная стрела, пробив ладони долговязого, хищно впилась ему в бок. Арестованные в надежде на спасение бросились к выходу, но там их встречали острые алебарды швейцарских гвардейцев. Отчаявшись и уже не веря в спасение, заключенные метались по двору, но стрелы, выпущенные Чезаре, всякий раз точно отыскивали цель. Внутренний дворик Ватиканского дворца звенел от крика, заглушаемого раскатами смеха Чезаре Борджиа.

– Кажется, тот малый недостаточно проворен, – показал он кончиком стрелы на толстого арестанта, – ему следует добавить прыти.

Тонко завибрировала отпущенная тетива, и толстяк, изогнувшись, с криком повалился на брусчатку, ухватив руками пронзенные ягодицы.

Чезаре громко хохотал. Капитан швейцарских гвардейцев невозмутимо взирал на баловство незаконнорожденного сына Папы Римского.

– Право, это презабавно, как же он, бедный, будет вытаскивать эту занозу? Подскажи-ка мне, братец, – обратился он к надзирателю, стоявшему рядом, – за что приговорен к смерти этот малый?

– За убийство трех малолетних девочек, ваше высочество. Он заманил их в лес, потом изнасиловал и убил.

– Пусть воспринимает мою стрелу как Божью кару, – потешался Чезаре Борджиа. – А скажи-ка мне, братец, за что приговорили к смерти вон того коротышку, – показал он оперением стрелы на карлика с очень большой головой и маленьким, почти детским тельцем; короткие руки с широкими ладонями и столь же небольшие ноги с маленькими ступнями выглядели карикатурно; крупными печальными глазами он напоминал газель, загнанную в западню.

– Жестокий убийца и грабитель, ваше высочество, – пролезал в форточки домов богатых римлян и вырезал их целыми семьями, после чего грабил их квартиры.

– Вот оно что, – лицо Борджиа исказила лютая злоба. – А по глазам так он сущий ангел.

Карлик в страхе метался по двору, пытаясь отыскать убежище, нелепо переставлял короткие ноги, балансируя при этом руками, чем напоминал подраненную крикливую птицу. Казалось, что ему достаточно лишь посильнее взмахнуть руками, чтобы взмыть в воздух. Но всякий раз ему что-то мешало. Пытаясь спастись от направленной стрелы, он хотел спрятаться в одном из выходов дворика, но его встречали выставленные алебарды гвардейцев, подгоняя в самый центр, где находились такие же обезумевшие от страха арестанты. Пустив стрелу, герцог Чезаре поморщился, сетуя на досадный промах, – стрела, пролетев над самой головой коротышки, ударилась в стену и, уже поломанная, отлетела далеко в сторону.

– А этот карлик куда более расторопный, чем кажется, – недовольно протянул Чезаре, извлекая из колчана очередную стрелу.

Неожиданно окна второго этажа распахнулись, и Чезаре увидел Лукрецию, сводную сестру, и Папу Римского, взиравшего на происходящее с откровенным изумлением.

– Что здесь происходит, Чезаре? – разгневанно спросил Александр Шестой. – Ты мне можешь объяснить?

Церемонно поклонившись, Чезаре отвечал:

– Ваше святейшество, просто я решил лично наказать извергов, приговоренных к смерти. Все они грабители и убийцы, на счету каждого из них множество злодеяний и загубленных жизней.

Папа Римский продолжал сурово взирать на сына.

– Возможно, что они не самые лучшие христиане в Италии, но это не повод, чтобы проливать их кровь во дворе Ватикана! Сейчас я вижу лишь перепуганных несчастных, чьи крики переполошили весь дворец.

– Мне очень жаль, что я потревожил Ваше святейшество, – столь же серьезно отвечал Чезаре, в его голосе звучала откровенная ирония. Противоестественная связь Святейшего Папы со своей незаконнорожденной дочерью давно уже не являлась секретом римского двора.