Для того чтобы проникнуть в закрытую часть Академии, нужна команда профессиональных преступников — абсолютно отмороженных личностей. Пока из таких личностей у меня был только я сам. Но один в поле не воин, а на команду необходимы средства, которых у меня, разумеется, нет.

Оставалось надеяться, что Вирна будет на месте. Призрак прошлого…

* * *

Есть такая порода женщин, которые оценивают привлекательность мужчины исключительно по толщине его кошелька. Однажды в молодости я задержался в Ирнезе, проматывая свою часть гонорара. Я не умел тогда разбираться в женщинах (лукавлю — и сейчас у меня с этим плохо), и Вирна показалась мне богиней, в которой сосредоточились все женские достоинства. Ласковая, игривая, без меры страстная, о, какой же она была! Любовь, чувства, Фатик развесил ослиные уши.

Как часто мы принимаем грааль скверны за средоточие света…

Любовь и страсть Вирны начали слабеть по мере того, как худел мой кошелек. Дальше, думаю, разжевывать нет смысла? В конечном итоге старине Фатику дали отставку. Самое мерзкое, что ее любовь была искренней — я ощущал это в полной мере.

До тех пор, пока я тратил на нее деньги.

Отношения обогатили мой опыт и прибавили ранней седины на висках. Хорошо, что заикаться не начал. Но страдал, о да, молодой и глупый болван, как же я страдал! Я убрался из Ирнеза под покровом темноты, пьяный, в слезах и соплях, подгоняя лошадь, и гнал до самой Семеринды, где нанялся простым матросом на корабль и уплыл в Харашту.

Деньги были фетишем Вирны, мужчины с деньгами — ее страстью. К несчастью, она, как нередко случается у южан, быстро расплылась, и, превратившись в крупную девочку с усами, больше не могла привлекать мужчин с соответствующими средствами. Карьера куртизанки не задалась. Тогда она организовала ссудную контору, которой пользовались в том числе и кое-кто из Джарси. Я узнал об этом лет через пять, когда она через одного из Джарси передала мне привет. Нашего брата она всегда охотно ссужала деньгами, поскольку мы скрупулезно платили долги. Позднее, бывая в Ирнезе, я не раз и не два порывался заглянуть к Вирне, но всякий раз что-то останавливало меня. По-моему, это были усы.

Утром третьего дня, хмуро любуясь на пятьдесят оттенков серого рассветного неба, я подъехал к воротам Ирнеза. К закрытым воротам. Стражи были осведомлены о чуме. Они заглянули в фургон, где осмотрели моих праведников на предмет бубонов. Скрипя зубами, я заплатил припрятанный золотой, чтобы избавиться от докучливых расспросов о ранах и переломах. Вдобавок я выторговал немного воды и пищи и место у крепостной стены на два часа.

Поставив фургон в тени и велев Самантию надзирать за Монго, я в сопровождении гнома отправился на поиски конторы Вирны. Не прошло и минуты, как с другой стороны неслышно возникла Виджи — без моих напоминаний повязавшая голову платком, чтобы скрыть светлые волосы и острые уши. Словно маленькая девочка, она нашарила мою руку и крепко ее сжала.

Ну что ты будешь делать! Я принадлежу ей, она — мне, и все тут.

И если я не спасу ее вовремя, мне и самому придется умереть, это я твердо решил.

* * *

Ирнез — крупный приграничный город, набитый людьми и нелюдями, основное занятие которых — торговля и контрабанда, и иногда — азартные игры и убийства. Чувствовал я себя здесь как рыба в воде. Я был рыбой-вожаком, за мною плыла моя любимая утконосая рыбка и наш внебрачный сынуля, без устали вертевший головой.

Улицы, как пишут в дешевых книжонка разные бездари, кипели жизнью. К счастью, в толпе излишне возбужденных существ всех мастей и расцветок нам не встретилось ни единого талестрианского мага.

Контору Вирны мы разыскали быстро — она располагалась в Квартале Вирны; с тех пор, как я в последний раз был в Ирнезе, моя бывшая еще немного разбогатела и обзавелась рядом доходных домов и игорных заведений. В заведениях велась кипучая деятельность по отъему денег у идиотов, больных игорной страстью. Мельком заглянув в окно подобного заведения, я увидел, как на сцене нагая девица, опасно балансируя, танцует на горлышках больших пивных бутылок. Тело у нее было ладное и лишенное волос везде, кроме головы. Другое окно другого заведения открыло мне, как зеленый прыщавый гоблин закладывал крупье свои портки. Лудоман, яханный фонарь!

Охраной порядка занимались профитролли — бывшие профессиональные кулачные бойцы из породы, естественно, троллей. Южных троллей — это важно учитывать. Они поменьше северных собратьев, плодятся исключительно в горах, а соображают примерно так же, как тухлый арбуз в теплую погоду, иными словами, так, как и надлежит соображать троллю. И при этом имеют важную особенность — их плоть каменеет не сразу, а спустя несколько минут после смерти.

Профитролли важно расхаживали по кварталу в серой с голубым униформе, позвякивая стальными перчатками на руках и шмыгая расплющенными носами. Дубинки профитроллям не нужны — их кулаки, окованные железом, могучее оружие. Поскольку раньше я был связан с тролльими боями (давняя история, не спрашивайте), кое-кого из бойцов я знал.

Конторой служил трехэтажный особняк, стоявший в конце квартала на высокой насыпи. Очевидно, дела у Вирны шли более чем хорошо: перед калиткой огромных ворот выстроилась цепочка просителей (неплохо придумано — игорный дом раздевает тебя до подштанников, ты идешь к владельцу дома — получаешь кредит, и так до тех пор, пока твое жилье не оказывается в собственности кредитора). Я пробился к столику секретаря, игнорируя вопли, и, сграбастав за грудки канцелярскую крысу, встряхнул (но не взболтал) и велел доложить о том, что явился Джарси. Фатик М. Джарси.

Сизокожий профитролль, охранявший секретаря, издал звук, похожий на бурление кипящей воды в чайнике.

Я взглянул на него строго:

— Молчать, Маннон Колчек!

— Бур-р-р-р…

Маннон Колчек и его старший брат, Маммон Колчек, были в свое время неплохими кулачными бойцами. К несчастью, век профитролля недолог — слишком много травм получает тролль даже в результате одного поединка, здоровье его быстро портится, он обзаводится одышкой, хроническим насморком и тугоухостью. К тому же удары по голове выбивают из тролля и без того скудные запасы ума, так что многие к сорока годам могут стать форменными дураками — после чего им прямая дорога в охранники или бандиты.

Я вел себя слишком уверенно и надменно, и секретарь почел за лучшее донести обо мне хозяйке. Вернулся он минут десять спустя; под мышкой табурет, в руках — лист бумаги.

— Госпожа Вирна просит изложить ваше дело в письменной форме.

О черт!

Пишу я не сказать, чтоб без ошибок! Надеюсь, вы еще помните письмо Трампу, составленное мною в обители воров? И это я еще не слишком волновался!

Тем не менее я сел и написал — торопливо, утирая пот и сдерживая дрожь рук, из-за чего буквы получались неимоверно корявые.

Если мне не удастся получить деньги… Если Вирна откажет… Черт подери, я не знаю, что мне делать в таком случае!