а давай я тебя провожу, – вдруг мило предложила моя сестренка. – Они, конечно, очконули сейчас… типа по кустам забились, но мало ли. Я тоже драться умею, хоть и поясов нет. Пацаны подтвердят!

– Подтверждаю! – вскинул вверх руку Артурчик. – Любого жлоба… да и любую… разукрасит не хуже.

И он указательным пальцем обвел свою физиономию.

Ната Пак хохотнула:

– Ну ладно! Разберемся, пацаны. Вы давайте поторопитесь уже. Артуру обработать надо все и холодное к щеке, пока совсем не разнесло.

В общем, расстались наконец.

Сначала мы с Артурчиком двинулись по ближайшей крутой тропке наверх. А девчонки немного подождали, чтобы отстать… чтобы не мешать нам «что-то важное» друг другу с глазу на глаз сказать.

Но только вышло так, что мы с Артурчиком молча до самого его дома и дошли. У меня что-то никак не складывалось в ясную мысль то, чем я хотел с ним поделиться… я мучительно вспоминал сон… или не сон. Артурчик тоже что-то все копил в себе, но никак не мог разразиться типа молниями, громом и дождем… Но что-то явно могучее хотел он мне открыть. По нему видно было. По тому, как его походка странно отяжелела, и по тому, как он смотрит себе под ноги, будто сам взгляд его – нечто вещественно-тяжелое и трудно глаза поднять – так же, как поднять вытянутую руку, держа полное ведро с водой.

Наконец дальше идти было уже практически некуда, если продолжать молчать.

Мы остановились у его подъезда. И стали смотреть друг другу в глаза. Как могут смотреть два настоящих друга, съевшие вместе пуд соли – так говорили наши предки.

– Что ты мне хотел сказать? – спросил Артурчик.

– Честно скажу – сам не знаю, – честно и прямо ответил я. – Что-то давит… что-то хочу… но мозги никакие. Наверно, от этих превращений.

– Я знаю, что тебя давит, – твердо сказал Артурчик. – Просто ты все видишь, но не осознаешь еще. Тебе не хочется это осознать. Потому что ты мой друг и все понимаешь.

Как-то мне даже страшненько становилось от такого захода. Холодок по лопаткам пробежал.

– Просветишь, доктор? – тихо проговорил я.

– А мне больше ничего не остается, Саня!

Вздрогнул я.

Да-да! Второй или третий раз в нашей жизни Артурчик назвал меня так же, как мы все называли мою сестренку. И это случалось в минуты больших откровений.

Небо готовилось упасть на землю.

– Не тяни, кореш, – сказал я. – Я готов. Все, что ты скажешь, останется только между нами. И ни-че-го между нами не изменит.

Артурчик глубоко вздохнул. Потом отвел взгляд в сторону. Посмотрел куда-то вдаль. Потом вернулся…

И признался… даже голос для храбрости повысил:

– Саня… Я… я вкрашился в Нату Пак.

Любовь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь…

У меня в ушах зазвенело. И все сжалось внутри.

– Чего-чего, не понял?

Словечко это – «вкрашиться» – тогда только входило в молодежный сленг. И употребляли его молодые люди постарше нас. Возможно, это некрасивое словечко, прихваченное из английского языка, сам Артурчик подхватил от своего старшего брата. Но вообще, по своему смыслу – crash, «крушение» – оно очень подходило к моменту.

– Я втюрился в Нату Пак. Втрескался по самое не хочу! – с гранитной твердостью в голосе проговорил Артурчик. – И не знаю теперь, что с этим делать.

– Прикольно! – вырвалось у меня само собой.

Почему-то ни капли обиды или огорчения у меня не возникло в те мгновения. А в глазах Артурчика пронеслась тень испуга.

– Я бы на твоем месте меня сейчас убил! – не сдерживая голоса, выпалил он так, что на весь квартал, если не на весь город, слышно было.

– Да и так уже убивать нечего… – опять само собой вырвалось у меня.

И я спустя миг пожалел о таких своих словах. Но Артурчика они не сломили.

– Да уж, – усмехнулся он и отвел взгляд в сторону и вниз. – Огреб заслуженно. Считай авансом.

И вдруг на меня нахлынуло! Нахлынуло глубочайшее осознание того, что я все-все-все понимаю! И вообще я понимаю Артурчика как никто другой. Даже лучше, чем его собственные мама с папой понимают и к ним в придачу его старший брат-юрист.

– Послушай меня, кореш, – сказал я по-отечески весомо и взял его за левое плечо. – Я все прекрасно понимаю. И совершенно не в обиде никакой. Вот ты, помнится, в четвертом классе хороших книг начитался. Исторических романов, да?

– В третьем, в конце третьего, – уточнил мой друг Ту ря.

– Тем более, – признал я. – И ты выбрал себе Даму Сердца тогда, так ведь?

Туря то ли кивнул, то ли просто голову опустил.

– И ты выбрал себе самую лучшую Даму Сердца в классе – мою распрекрасную сестренку! Так я тебе за это по гроб жизни благодарен, кореш!

Туря поднял голову… а нижнюю челюсть так и не поднял. С разинутым ртом теперь на меня глядел.

– Я тобой горжусь, Туря! – И я крепко хлопнул друга по плечу. – И ты был самым лучшим, самым честным рыцарем в классе все эти годы.

А дальше я продолжил прямо как мудрец с густой седой бородой. Вот как тот древний, чей бюст у нас в школе в кабинете истории стоит.

– Но жизнь есть жизнь. Ты подрос… типа возмужал. И вот на тебя наконец накатила эта первая настоящая… кхм…

Почему-то я запнулся и не смог выдавить из себя самое главное на свете слово.

– Ну, ты понял меня, – продолжил я. – И очень тебя хорошо понимаю. Она красива как не знаю кто. Просто ослепительна! Это ты тогда верно заметил. И вся такая из себя… как это сказать?.. неизвестная, что ли, таинственная. Новенькая опять же. А тут еще прямо у тебя на глазах крутое кунг-фу показала.

– Тхэквондо, – тихонько так уточнил Туря, почти рта не открывая… и невольно потрогал языком нижнюю губу в ее раненном месте.

– Тем более, – как гвоздь забил я одним ударом. – Вон в нее все жлобы сразу втюрились. А Славка…

Тут у меня опять сжалось все от неловкости, от незнания, как правильно сейчас подать про отношения Наты Пак и Славки, чтобы не урыть бедного Турю… И я вправду ужаснулся: вот сейчас вся наша великая дружба Четырех могла дать роковую трещину, перед которой даже трещина того подземного разлома под Лос-Анджелесом бледнеет.

– Черный точно еще не вкрашился, – с мучительным мужеством во взгляде сказал Артурчик. – Я знаю… Но что будет теперь, не знаю.

– Вот я и говорю, Черный мощно держится, – согласился я. – Почему так, почему еще не слетел с крыши-краши, тоже понятия не имею.

Ага! Это