- Ну хоть сегодня-то не продинамишь? – поинтересовался, элегантно наматывая карбонару на вилку с помощью ложки.

- Прости, Славик, но у меня… больничный, - сказала я со скорбной миной, под которой спряталось легкое злорадство.

Славка относился к тому подвиду мужчин, которых месячные заставляют соблюдать социальную дистанцию. Не то чтобы уж прямо совсем брезгливо, но… около того. Даже без минета готовы обойтись.

- Ну ты прям как специально подгадала, Юля, - пробурчал он недовольно. – Хорошо хоть вчера успел тебя трахнуть.

И шуточки у него были вечно плоские и тупые, как у восьмиклассника. И если сначала я пыталась вежливо улыбаться, то потом уже только морщилась.

А может, пора все это заканчивать? В постели он, конечно, богически хорош, но, как выяснилось, одного этого тоже мало. Впрочем, если моя фамилия вдруг украсит вывеску, вопрос решится сам собой.

Да, Юль Пална, разнарядку на твое женское счастье в небесной канцелярии, похоже, про…любили. Тридцать пять лет, три мужика в табеле – и все три мимо. Зато ребенок – золото. Утешай себя этим.

В суд я решила поехать ближе к концу рабочего дня. Поскольку занималась разводными делами давно, почти во всех районных и мировых судах Питера у меня завелись знакомые девочки и тетеньки, так что перспектива просидеть два часа в очереди, чтобы подать иск, не грозила. Вернулась после обеда в кабинет, вставила в разъем Ларисину флешку и занялась изучением матчасти, попутно наводя справочки в открытых и вполне так закрытых источниках.

Очень скоро стало ясно, что все еще хуже, чем представлялось. А заодно выяснилась одна деталь, которая, конечно, мало что меняла, но сама по себе была довольно интересным штришком.

Холдинг с немудреным названием «Древлесинвест», в котором объединились лесопилки и деревообрабатывающие заводы Пылаева с мебельными комбинатами и транспортной компанией Морозова-старшего, зарегистрировали в 2003 году, за десять месяцев до свадьбы Димки и Ларисы. То есть это не был договорной брак ради слияния бизнеса.

Ну что ж… тем хуже. Для кого? Да неважно. Сейчас меня интересовало совсем другое.

Картина складывалась следующая. После окончания института счастливая парочка получила от родителей вкусный пакет акций холдинга в совместное владение. А к акциям – не менее вкусные должности с хорошей зарплатой. Не топ-менеджмент, конечно, но и не рядовая офисная плесень. Дети набирались опыта, поднимались по служебной лестнице, а папы тем временем уже тянули загребущие ручонки дальше. Плох тот бизнесмен, который не хочет стать олигархом, и плох тот олигарх, который не хочет попасть в форбс. Конечно, и те и другие могут плохо кончить, но когда это кого-то пугало?

Пылаев от леса развернулся в горнодобывающую промышленность, Морозов осваивал медиа, прикупив несколько газет, телеканал и радиостанцию, а заодно парочку интернет-провайдеров. Пылаев при этом не чурался криминальных способов, Морозов действовал более изящно – во всяком случае, за задницу ни разу не ловили, тогда как его сват ходил по тонкому льду. Древесный холдинг тем временем рос, развивался, а вместе с ним росло и благосостояние Морозовых-младших: я отслеживала это по изменениям в их совместном и раздельном имуществе.

Имущество умножалось, но пропорции в акциях холдинга оставались прежними. Контрольный пакет принадлежал объединенному семейству: Пылаеву семнадцать процентов, Морозову-старшему шестнадцать, Диме и Ларисе восемнадцать на двоих. Их совместное владение акциями было четко зафиксировано в брачном контракте – на редкость грамотном и железобетонном, хоть из базуки по нему стреляй.

А потом произошло то, о чем говорила Лариса. На старуху Пылаева случилась проруха. Он зарвался и обидел тех, кого категорически нельзя было обижать. Наверняка немалую часть имущества пришлось отдать только для того, чтобы вывернуться и уехать. Что-то, по словам Ларисы, он продал Морозову-старшему, остальное оформил на жену и дочь. Вот тут-то, как говорится, собака и порылась.

В числе прочего папаша отдал Ларисе свои семнадцать процентов акций «Древлесинвеста». Часть фиктивно продал, часть подарил. И все бы ничего, но в брачном контракте значилось русским по белому: акции холдинга находятся в совместном владении независимо от изменения количества, а при разводе делятся пополам.

Я взяла бумажку, ручку и быстро сложила два и два.

Если при разводе пакет делится пополам, Лариса получает семнадцать с половиной процентов, а у Димки с отцом будет аж тридцать три с половиной. Вряд ли у кого-то из акционеров холдинга больше. Пусть не безусловный, но все равно контроль. Если же нам удастся полностью отбить долю Пылаева, у Морозовых останется двадцать пять процентов, а у Ларисы окажется двадцать шесть – блокирующий пакет.

Ну а дальше все просто, как апельсин. Самая банальная схема, киндермат. Сначала дамочка будет блочить работу совета по всем важным вопросам, попутно скупая контрольный пакет. А как только соберет, выставит Морозовых под зад коленом, после чего совет вынудит их продать акции. Вуаля – холдинг в ее цепких лапках. Ее – и за кого она там замуж собралась?

Все в теории верно – но есть одно но. Прямо вот так не получится. Об этом я сказала Ларисе сразу. За ошибки приходится расплачиваться. Вывела бы полученные от отца акции из совместного владения – и никаких проблем. А так…

Ну что ж, подумаем, как выдоить из Морозова если не все, то хотя бы часть.

* * *

Среда у меня оказалась забитой под завязку, поэтому с Ларисой мы пересеклись в обед на Сенной, в грузинском ресторанчике.

- Пока мне вас особо обрадовать нечем, Лариса Петровна, - сказала я, когда она отдала мне недостающие документы и мы сделали заказ. – По умолчанию вы с Морозовым после развода получаете по половине вашего совместного пакета, то есть по семнадцать с половиной процентов от общего объема.

- Меня это не устраивает, - возразила она.

- Охотно верю. Хотелось бы узнать схему.

- Какую схему?

- Ваши планы и дальнейшие действия, - пояснила я. – Касательно холдинга.

- Извините, Юлия Павловна, но это никак не касается юриста по разводам. Я просто хочу получить свое. То, что мне отдал отец.

- Что не касается – это вы глубоко ошибаетесь, - я кивнула официанту, который поставил передо мной салат, и отправила в рот ломтик помидора. – Помните, при первой встрече я говорила о венерологе и неприличной болячке? Это она и есть. Мне нужно знать, в каком поле работаю. Хорошо, давайте я сама изложу, как вижу ситуацию, а вы, если что, поправите.

Кратко обозначив сделанные вчера выводы, я добавила, не без удовольствия глядя