совершенно точно.

В следующем помещении чрезвычайно хорошенькая молодая леди, которая почему-то оказалась совершенно голой, попросила меня рассказать ей все, что мне удастся вспомнить о том, как праздновали мой седьмой день рождения.

— Не могу поверить, что они показали нам этот фильм перед обедом, — возмущалась Джесси.

— На самом деле это было не перед обедом, — ответил Томас. — Мультфильм про «Баггса Банни» мы посмотрели уже после еды. Но, так или иначе, это было не так уж плохо.

— Конечно, мистер доктор, может быть, у вас кинофильм о том, как хирурги копаются в кишках, и не вызывает отвращения, но всем остальным он доставил крайне мало удовольствия, — состроила недовольную гримаску Джесси.

— Должен ли я сделать из ваших слов вывод, что вы не станете есть эти ребрышки? — осведомился Томас, для большей убедительности занося вилку над ее тарелкой.

— Кому-нибудь пришлось рассказывать голой женщине подробности о своем детстве? — поинтересовался я.

— У меня был мужчина, — ответила Сьюзен.

— Женщина, — подал голос Гарри.

— Мужчина, — отозвалась Джесси.

— Женщина, — сообщил Томас.

— Мужчина, — заявил Алан.

Все посмотрели на него.

— А что? — удивился Алан. — Я гей.

— И какой же в этом смысл? — Моему недоумению не было конца. — Я имею в виду не в том, что Алан — гей, а в беседе с голым человеком.

— Благодарю, — сухо отозвался Алан.

— Они пытались спровоцировать непосредственные реакции, только и всего, — уверенно заявил Гарри. — Все сегодняшние тесты касались первичных умственных или эмоциональных реакций, на которых, в свою очередь, базируются более сложные и тонкие эмоции, равно как и интеллектуальные способности. Они лишь пытаются выяснить, каким образом мы спонтанно думаем и поступаем. Голый человек, несомненно, должен был спровоцировать какие-то сексуальные отклики.

— Но ради чего было устроено это интервью насчет детства? — допытывался я.

Гарри пожал плечами.

— Разве может быть нормальный секс без хотя бы легкого чувства вины?

— Не знаю, как вас, а меня этот парень совершенно вывел из себя, — сообщил Томас. — Клянусь, еще немного — и я размозжил бы ему башку. Представляете, он заявил, что «Кабз» еще два века не выиграют ни одного чемпионата мировой серии, а потом и вовсе вылетят в малую лигу!

— По-моему, это вполне обоснованный прогноз, — заявила Сьюзен.

— Только вы-то не начинайте, — взмолился Томас. — Люди, уж мне-то вы можете поверить: ставьте на «Кабз» и точно не прогадаете.

Если весь первый день был отведен для подвигов на интеллектуальной ниве, то второй посвятили испытанию силы или ее отсутствия.

— Вот вам мяч, — сказал один из колониальщиков. — Пните его посильнее.

Я пнул. Затем мне позволили отправиться дальше.

Я словно прогуливался по небольшому стадиону. Сначала меня попросили немного пробежать, потом сделать несколько гимнастических упражнений. Я сыграл в видеоигру, выстрелил в висевшую на стене мишень из светового ружья. Наконец, я поплавал. Это мне понравилось больше всего: я всегда любил плавать, лишь бы не погружать голову под воду. На пару часов меня оставили в комнате отдыха, где находилось еще несколько дюжин человек. Я сгонял партию на бильярде. Поиграл в пинг-понг. Да простит меня Господь, но я поиграл даже в шаффлборд[3].

Ни одно из этих занятий не вышибло из меня даже капли пота.

— Что это за дурацкая такая армия, черт возьми? — спросил я у «Старых пердунов» за ланчем.

— В этом гораздо больше смысла, чем можно предположить, — ответил, естественно, Гарри. — Вчера они изучали устройство наших мыслительной и эмоциональной сфер. Сегодня мы двигаемся без остановки. И мне снова кажется, что они интересуются той базой, на которой основывается сложная двигательная активность.

— Никогда не думал, что пинг-понг можно отнести к сложной физической активности, — огрызнулся я, поскольку не мог до конца понять, шутит он или говорит серьезно.

— Координация между зрением и двигательной мускулатурой, — пояснил Гарри. — Расчет времени. Точность.

— Конечно, никто не знает заранее, когда ему придется отбить летящую в него гранату, — вставил Алан.

— Совершенно верно, — согласился Гарри. — Кстати, а чего вы хотели? Чтобы нас заставили бежать марафон? Да мы все попадали бы замертво еще до конца первой мили.

— Не судите о других по себе, слабак! — возмутился Томас.

— Мне сообщили уточненные данные, — произнес Гарри голосом телекомментатора. — Наш друг Томас успеет до разрыва сердца пробежать почти шесть миль. Если только его раньше не скрутят судороги от переедания.

— Не говорите глупостей, — все так же энергично запротестовал Томас. — Всем известно, что перед забегом нужно как следует запастись энергией, а для этого лучше всего подходят углеводы. Вот потому-то я и схожу за порцией феттучини[4].

— Но ведь вам не нужно бежать марафон, Томас, — окликнула его Сьюзен.

— День еще не кончился, — возразил тот.

— Что касается меня, — сказала Джесси, — то мой график исчерпан. И до конца дня у меня ничего не запланировано. А на завтра записано: «Завершающие физические усовершенствования» с шести до двенадцати и общее собрание новобранцев в двадцать ноль-ноль, после обеда.

— И у меня до завтра тоже ничего не предусмотрено, — ответил я.

Быстрого взгляда на соседей по столу хватило, чтобы понять, что их сегодняшняя программа тоже завершена.

— Как же мы будем развлекаться?

— Можно поиграть в шаффлборд, — предложила Сьюзен.

— У меня идея получше, — заявил Гарри. — У кого-нибудь уже есть планы на пятнадцать часов?

Все покачали головами.

— Вот и чудненько, — сказал Гарри. — В таком случае встретимся здесь же. Я предлагаю «Старым пердунам» совершить небольшую экскурсию.

— А нам можно здесь находиться? — настороженно спросила Джесси.

— Конечно, — успокоил ее Гарри. — Почему бы и нет? А хотя бы и нельзя, что они с нами сделают? Мы же еще не военные. Нас даже нельзя отдать под трибунал.

— Верно. Зато, вероятно, можно выбросить в космос через воздушный шлюз, — предположила Джесси.

— Не говорите глупостей, — возмутился Гарри. — Поступить так означало бы потратить зря огромное количество хорошего воздуха.

Гарри привел нас на обсервационную палубу в колониальной части корабля. Действительно, хотя никто не запрещал нам заходить на территорию колониальщиков, но никто ни разу и не сказал, что мы можем здесь бывать. Сейчас мы всемером стояли на безлюдной палубе и были заметны, как кучка школьников средних классов на закрытом просмотре порнофильма.

Такими мы в некотором смысле и являлись.

— Во время наших сегодняшних спортивных развлечений я перекинулся несколькими словами с одним из колониальных деятелей, — поведал Гарри, — и он, между прочим, сказал, что «Генри Гудзон» совершит скачок сегодня в пятнадцать тридцать пять. Я прикинул, что, скорее всего, никто из нас никогда не видел, что же именно представляет собой скачок, и спросил его, куда можно было бы пойти, чтобы все хорошо