опять посмотрела на окна и вздохнула. – Особенно горе. Помогать надо. Вот, видите, − она кивнула на пакет с продуктами. – Думаете, это для меня одной? Это и подруге моей, у которой ноги болят и моему соседу, у которого поясницу прихватило. Я самая здоровая из всех них.

− Вы прекрасно выглядите.

− Спасибо, милый человек. Стараюсь. Каждое утро делаю зарядку, ем только овощи или фрукты и сразу на прогулку. На скамейке возле дома не сижу. Гуляю. А вечером иногда в театр хожу. Когда билеты удаётся достать бесплатно, − пожилая женщина потушила сигарету и выбросила окурок в урну. – Но вам про меня неинтересно слушать. Вы скажите фамилию, кого ищете, а то мне идти надо, − женщина поднялась со скамейки и взялась за ручки пакета.

− Не знаю я ни имени, ни фамилии. Эта девушка была хромой. Ей тогда было около восемнадцати. Возможно, потом она погибла.

Старушка выпустила ручки пакета и даже пошатнулась. Стас протянул руку, но она сделал протестующее движение, и встала прямо. Лицо стало строгим.

− Молодой человек, а вам, зачем это? Вы, наверно, корреспондент? Решили написать историю о знаменитом доме.

− Нет! – Стас даже руками замахал. − Никакого отношения к прессе. Меня один человек попросил узнать про эту девушку.

− Пусть прошлое хоронит своих мертвецов, − сказала старушка и взяла пакет за ручки.

Стас уже испугался, что она уйдёт, но пакет из Пятёрочки прорвался, и его содержимое: пакет молока, лимоны и яблоки рассыпались на снег.

Старушка охнула. Стас начал помогать собирать продукты, складывая их на скамейку.

− Ну что ты будешь делать?! И другого пакета нет, − причитала старушка.

− Я могу помочь донести. Я не украду, − зачем-то прибавил Стас.

− Да я вижу, у тебя глаза честные. Ладно уж. Давай это соберём. Вот лимоны я могу в карман себе положить, тебе молоко и яблоки. Тоже клади в карманы, − она посмотрела на Стаса. – Придётся тебя в гости пригласить, да чаем напоить. Нос у тебя красный. Замёрз, наверно. А ты свои вопросы задашь, а я, может, и отвечу. Только видит Бог, как мне не хочется это всё вспоминать.

− Спасибо вам, − Стас разложил яблоки по карманам, прижал к груди бутылку молока и последовал за старушкой.

Глава 9

Гостиная, куда провела Стаса новая знакомая, оказалась просторной комнатой с высокими потолками и хрустальной люстрой с подвесками, которые переливались в свете заходящего зимнего солнца. Посередине комнаты располагался массивный деревянный стол, окружённый шестью мягкими стульями. На выцветших обоях картины маслом. В основном пейзажи и один портрет, на котором Стас увидел солидного мужчину с поседевшими усами и коротко стрижеными волосами. Взгляд карих глаз был пронзительным и умным. Муж хозяйки, подумал Стас, заметив, некую похожесть между людьми, которые долго прожили вместе.

Не решаясь занять место за столом, Стас подошёл к окну и чуть не ахнул от открывшейся панорамы. Два огромных окна выходили на набережную ещё замёрзшей Москва– реки. По набережной спешили автомобили.

− Любуешься? – спросила пожилая женщина, войдя в гостиную с подносом.

− Вид потрясающий, − обернулся Стас.

− Особенно летом, когда по реке проплывают пароходы, − заметила хозяйка, переставляя с подноса чашки, чайник, сахарницу и молочник. – В комнату доносится музыка, а я сижу у окна и вспоминаю молодость. Мы с мужем тоже когда-то любили прокатиться по реке. Вот он, мой Лёва. – Женщина указала на портрет. – Оставил меня уже как десять лет. Такая работа, как у него, здоровья не прибавляла. Что-нибудь слышал об операции «Уран»?

− Разработка ядерной бомбы? − вспомнил Стас прочитанную на улице Википедию, отмечая, что пожилая женщина была в элегантном шерстяном платье, на шее ожерелье из жемчужин и такие же серьги в ушах.

− Именно. До последнего дня был на работе. Там же и понервничал перед какой-то проверкой. Эх, ладно, тебе неинтересно. Садись за стол. – Ой, − спохватилась женщина. – Я ведь даже не спросила, как тебя зовут.

− Станислав, − представляться Стасом перед этой женщиной с жемчугами показалось неправильным.

− Екатерина Семёновна. Сейчас пирожные принесу. Купила подругу побаловать, а побалую своего помощника.

− Извините за хлопоты, Екатерина Семёновна. Пирожные вовсе необязательны. Оставьте для подруги.

− Сами съедим. Знаешь, как редко у меня теперь бывают гости? А раньше за этим столом – он ещё раскладывается – кого только с работы Лёвика не перебывало. А многие, вообще, в нашем подъезде жили.

Стас пил чай с эклерами, слушая, как Екатерина Семёновна, как и все пожилые люди, перескакивая с молодости на современность, говорила не переставая. Он успел согреться, за окном стемнело. Хозяйка зажгла хрустальную люстру, оглядела комнату и, удостоверившись, что у Стаса полная чашка горячего чая, внимательно на него посмотрела:

− Ты терпеливо ждал, пока я выболтаюсь, придётся тебе всё-таки рассказать историю, за которой ты пришёл, − старушка постучала пальцами по столу. Поджала губы. Вздохнула. − На пятнадцатом этаже, на два этаже выше, чем у меня в то же время, что и мы, заселилась семья. Муж – Виктор Ильич – работал вместе с Лёвиком. И мне пришлось с его женой подружиться. − Екатерина Семёновна улыбнулась. − Знаешь, почему пришлось?

Стас помотал головой.

− Это не была дружба, потому что люди понравились друг другу и начали общаться, а от того, что муж мой, хоть и занимал прекрасную должность, был его заместителем. Поэтому Лена посматривала на меня свысока. И я ей позволяла. Опять-таки была вынуждена позволять. У них очень долго не было детей. А потом, им уже под сорок было, вдруг родилась девочка.

Стас почувствовал как, несмотря на третью чашку, во рту пересохло от волнения. Он сделал глоток и даже закашлялся.

− Извините.

− Ничего, мне собраться надо с мыслями. Девочка была хорошая послушная талантливая. Знал бы, как на пианино играла. В общем, жить бы им да радоваться. В доме всё было, машина, дача. Алевтине тогда шестнадцать исполнилось, когда она школьную компанию на дачу повезла.

− Алевтине? – переспросил Стас, быстро ставя чашку на блюдечко, так что оно жалобно звякнуло. – Извините, − пробормотал он.

− Сервис крепкий, не разобьёшь, − махнула рукой старушка. – Мы Алевтину Аллой называли. А чаще Эллочкой. Такая она была милая. Я бы не назвала её красивой, даже совсем бы не назвала. Серая уточка. Мужчины любят