* * *

В течение более чем десятилетия Япония шла к войне с другими великими державами, и эта схватка была столь же неизбежной, какой бывает первая весенняя гроза или же зимний снегопад. В годы Первой мировой войны японцы научились строить первоклассные военные корабли, однако толку от них не было никакого, поскольку другие страны не признавали за Японией статуса великой державы и, как и раньше, смотрели на нее словно на полуколонию. Между тем развивающейся Японии требовались все новые и новые рынки и, соответственно, источники сырья. Наконец, ей необходимо было топливо для авиации, ставшей серьезным орудием войны, ей нужны были никель, вольфрам, молибден, алюминий. Всего этого не было в японских горах, а покупать в нужных количествах не хватало финансов. И в Англии, и в США мало кто задумывался над тем обстоятельством, что 80 % территории Японии занимали горы, а 80 % площади гор занимали леса. На 20 % равнин приходилось выращивать рис для 80 % населения страны, и одновременно здесь же обитали 80 % ее граждан. Понятно, что в этих условиях только лишь одна принудительная бедность могла хотя бы как-то разрядить социальное напряжение. Но при этом нельзя было замкнуть Японию от иностранцев во второй раз, как это уже как-то раз сделал Иэясу Токугава. Так или иначе, рано или поздно, но японцы бы узнали о том, что во всех других странах люди живут лучше, чем они, и тогда социальный взрыв и революция наподобие российской стали бы неизбежны.

Значит, для того, чтобы их избежать, требовалось объяснить людям, что их сегодняшняя бедность — это временная беда, а завтра, едва только боги помогут победить им их внешних врагов, они все будут богаты и счастливы. Правда, единственным условием достижения процветания в этом случае становилась война, поскольку непрерывной подготовки к войне без самой войны не выдержала бы ни одна экономика.

Вот почему уже в 1931 году японские войска оказались в Китае, а в 1939-м — у границ Монголии, единственного в те годы союзника СССР. Однако в тот раз попытка военного вторжения на севере не удалась, из-за чего японские военные и посчитали, что выгоднее всего будет нанести свой удар там, где их ожидают меньше всего, и выбрать себе такого противника, который меньше всего опасается их нападения. Именно поэтому в апреле 1941 года Япония подписала с СССР договор о нейтралитете и одновременно продолжала зондирующие переговоры с США. Мир, который мог в это время быть заключен Японией, мог быть лишь только миром с позиции силы…

Вторжение германской армии в пределы СССР заставило японское правительство поторопиться с принятием решения. С одной стороны, как член Антикоминтерновского пакта Япония должна была тотчас примкнуть к Германии и Италии и двинуть японские войска в Сибирь. Однако там было очень холодно, там не было дорог, но самое главное — там не было нефти, которая сейчас требовалась Японии больше, чем когда бы то ни было. Поэтому было решено, что Квантунская армия вступит в войну, только когда Советский Союз капитулирует перед Германией.

К тому же американское правительство заморозило японские вклады в банках США и объявило эмбарго на поставки Японии нефти и всех других видов военного сырья. Неудивительно, что японское правительство в Токио в ответ на это охватила мрачная решимость, и оно подавляющим большинством поддержало идею войны с США.

* * *

В декабре 1941 года японская армия насчитывала пятьдесят одну дивизию. Двадцать две были заняты в Китае, четырнадцать занимали Маньчжурию, а пять находились на Японских островах. Для завоевания Юго- Восточной Азии было выделено всего лишь десять дивизий, однако в данном случае решать должно было качество, а не количество.

Воюя в Китае, японцы сумели извлечь ряд ценных уроков, которыми именно сейчас пришло время воспользоваться. Главным уроком было умение обеспечить высокую мобильность войск в труднодоступных условиях: в джунглях, в горах, одним словом, везде, где армии белых людей были бы не в состоянии передвигаться и воевать. Именно поэтому главная ставка делалась на легкие, а не на средние и уж тем более тяжелые танки, калибр стрелкового орудия был всего лишь 6,5 мм, а наиболее массовое пехотное орудие калибра 70 мм «тип 92» легко разбиралось на части. Оно имело щит и колеса из стального листа, и нередко случалось так, что японские солдаты тащили его на себе через джунгли. Дальность стрельбы достигала 2745 м, а в боекомплект входили фугасные, шрапнельные, дымовые и даже бронебойные снаряды! Ни в одной армии мира не было и 37-мм легкого полевого орудия на… лафете-треноге весом всего 90 кг. Эта пушка, обозначавшаяся в японской армии как «тип 11» (поскольку на вооружение она была принята в 1922 году), имела вполне приличную дальность стрельбы — 5000 м, при начальной скорости бронебойно-осколочного снаряда в 450 м/сек. Небольшой вес позволял легко переносить ее по полю боя расчету из пяти человек, к тому же она еще и легко маскировалась.

С самого начала предполагалось, что японские войска в бою будут очень тесно взаимодействовать. Поэтому, например, в пулемете «тип 11» (его тоже приняли на вооружение в 1922 году) был применен необычный тип питания, а именно — постоянный магазин, снаряжавшийся шестью пятизарядными стандартными винтовочными обоймами, которые в случае чего пехотинцы должны были отдавать пулеметчикам, что позволяло вести интенсивный огонь и не тратить время на зарядку магазинов. Пулемет мог использоваться и в качестве ручного — на сошке, и как легко-станковый — на треножном станке!

Эффективность винтовочного и пулеметного огня японской пехоты повышалась также и за счет того, что японские солдаты были обучены быстро окапываться и при каждом удобном случае готовить оборудованные гнезда для пулеметов и минометов, а также отрывать траншеи для стрелков. Кстати, высокими боевыми качествами обладал и японский легкий миномет «тип 89» образца 1941 года, который мог стрелять как минами, так и пехотными гранатами на дальность от 150 до 650 м. Весил он при этом всего лишь 4,65 кг и мог при выстреле удерживаться одной рукой. Немецкий 50-мм миномет в боевом положении весил 14 кг, а такой же миномет Красной Армии — около 9! Правда, в РККА имелся еще и весивший всего лишь около 1,5 кг миномет-лопата, однако его 37-мм калибр не обеспечивал мине надлежащего осколочного действия, в особенности зимой, когда почти все ее осколки застревали в снегу.

Мины к 50-мм минометам в японской армии переносили все пехотинцы, что позволяло их расчетам не беспокоиться о боеприпасах и вести по противнику достаточно мощный и частый, хотя и не слишком прицельный огонь.

Японская ручная граната «тип 97» также отличалась большим своеобразием. Какой бы то ни было взрыватель в ней фактически отсутствовал. Вместо него были капсюль с замедлителем и боек ударника, удерживавшийся чекой из проволоки с кольцом на конце. Непосредственно перед броском следовало выдернуть чеку за кольцо и потом стукнуть ударником обо что-нибудь твердое, например, о винтовочный приклад. Боек пробивал капсюль, тот поджигал замедлитель, и гранату нужно было тут же бросать, после чего через 4–5 секунд она взрывалась. Проще этой конструкции была только знаменитая «картофелемялка» — безосколочная немецкая граната с фрикционным воспламенением и длинной деревянной рукояткой, делавшей ее удобной для метания. Однако японцы посчитали, что приведение в действие гранаты при помощи удара, а не вытягиванием длинного шнура с шариком на конце окажется более надежным, и не стали ничего усложнять.