– Ты чем-то недоволен, солдат? – спросил его голосом доброго дядюшки.

А Котяра в это время, по моей просьбе, начал корчить из себя бешеного кошака, которого недели две не кормили. У него даже получилось пустить слюни. Ведь согласитесь, что бешеные животинки пускают их направо и налево. Хотя, может, он и вправду бешеный?

Меня тут же уверили, что все нормально, все довольны и никаких претензий у них нет. Они настолько рады меня видеть, что прямо места себе не могут найти. Я даже заслушался всей той белиберды, которую профессионально нес старший этой группы. Было сказано столько, что ему впору на заседаниях выступать, так как по существу ничего произнесено не было. Пока звучала приветственная речь, на пороге нарисовался барон фон Брег в сопровождении Учителя.

Стало любопытно, узнают ли они меня или придется представляться? Когда они подошли ближе, заметил, как менялись цели их разглядывания. Сначала осмотрели меня с ног до головы. Потом прошлись по девчонкам. Дальше процедуре осмотра подверглись полиморфы и закончили ее Мурзиками. Думал, что теперь последуют вопросы, но был разочарован. После детального осмотра четырехлапых оба наставника уставились на меня. Измерили, взвесили, просканировали, оценили. Пожали плечами – мол, и не с таким сталкивались, – и барон, как старший по званию, поприветствовал нас. Притом звучало все настолько обыденно, как будто бы мы просто вернулись с прогулки.

Итак, начал работать логический аппарат, никто не в курсе нашего отсутствия. Как его преподнесли окружающим? Не знаю, но интересно. А еще думаю, что мне устроят допрос первой степени с «зажиманием пальцев дверьми», дабы рассказал все в деталях и со всеми подробностями. Повторить финт, который отколол прошлый раз, когда просто развернулся и потопал на раскопки склада, не получится. Разве только прорываться с боем, но нечестно будет. Ведь противопоставить силе моей маленькой армии наставникам нечего.

К зданию мы продвигались, как заключенные к залу суда. Впереди шли барон с Учителем, а за ними, в окружении охраны, наша компания. Вот интересно, это нас охраняют от кого-то или переживают, что мы снова сделаем ноги? Когда вошли внутрь и остались без лишних ушей, которые растут на солдатских головах, барон резко остановился, повернулся к девчонкам и велел им отправляться в свои покои. Стоило Миранде только открыть рот, как он одним взглядом заставил ее буквально заткнуться на полуслове и, подхватив подруг под руки, ретироваться с такой скоростью, как будто бы за ними погналось стадо голодных шакалов. После чего, не проронив больше ни слова, он отправился, как понял по направлению движения, в мой кабинет.

Когда мы, миновав приемную, зашли в рабочий кабинет, нас встретил эльфийский дедушка. Хотя нет, это был князь Великого леса собственной персоной, да еще и в гневе. Подойдя ко мне вплотную, он, не меняя выражения лица, попробовал залепить мне пощечину. Хотя и не ожидал такого приветствия со стороны почти родственника, но тело сработало на рефлексах, и угрожающая моему благополучию ладонь была перехвачена. Вот только было сделано это настолько жестко, что старого эльфа аж перекосило от боли. Пока это происходило, мозги задали новые вопросы. Чьи это рефлексы? Так как у меня таких отродясь не было. И за что столь негостеприимное отношение к внуку? Как по мне, так я его не обижал. Кажется.

От такого приема настроение упало ниже плинтуса, и я, стараясь остаться спокойным, хотя бы внешне, произнес слова, от которых самому стало страшно.

– В следующий раз могу и покалечить, – заявил ему и, не извиняясь, отправился на свое рабочее место.

Сел на стул, который оказался очень удобным, и жестом предложил моим наставникам присаживаться. На меня покосились – то ли с уважением, то ли с испугом, не могу пока правильно интерпретировать человеческие эмоции. Они бывают настолько разными, что даже совмещают несовместимое. Например, страх с восхищением или радость с паникой.

Когда они заняли предложенные места, начал внимательно рассматривать их, не говоря ни слова. Скажем так, в данном случае применил прием психологического давления. Через какое-то время заговорил дедушка Эл.

– Кевин… – сказал он и запнулся.

Видать, они еще не до конца уверены, кто перед ними. Ну-ну, посмотрим, как вы будете плясать дальше. Пересилив себя, он продолжил:

– Ты расскажешь нам, что произошло?

В его голосе слышались неуверенность, испуг, раздражение, злость и отголоски еще нескольких эмоций. Так, а откуда у меня умение так разбираться в эмоциях окружающих? Никогда до этого не замечал за собой такой способности. Подозреваю, что многого о моей модернизации мне просто не рассказали. И теперь думай, то ли сказать спасибо за подарки, то ли пойти и начистить кому-то пятак?

– Нет, – ответил на вопрос эльфийского князя и продолжил наблюдение за ответной реакцией.

Снова пауза, и тут в игру включился барон фон Брег. Он вскочил со своего стула и, изображая человека, которого вывели из себя, начал орать на повышенных тонах. Почему говорю, что он играл? Так перестарался барон, хотя раньше я бы и не заметил этого. Услышал о том, что я безответственный молодой человек, который вызвал гнев императорской семьи. Что теперь у меня такие проблемы, что остается только скрыться подальше в лес и лет сто оттуда не показываться. И что теперь делать с моим возрастом?

Слушал его, а в памяти всплыл анекдот, в котором жена жалуется мужу, что нужно вынести мусор, что он ее не любит, и как он ведет себя с тещей, и вообще, он приносит маленькую зарплату. Резюме всему сказанному было следующим: сходи в магазин за хлебом. Вероятно, и в данном случае тоже была хоть и своя, но логика?

Когда он начал немного утихомириваться, просто заявил ему, что он переигрывает. И вот здесь прошло неожиданное. У будущего тестя снесло крышу. Видно, так его еще не обламывали, особенно безусые юнцы. И он рассказал все, что думает обо мне. На этот раз он был предельно искренним, и я узнал о себе столько нового и интересного, что даже засомневался, а знаю ли я себя.

После этого выброса эмоций снова включился дедуля. Как ни крути, а столетия дипломатических ухищрений оставляют отпечаток в психике разумного. И он постарался подъехать к молодому герцогу на иной козе.

– Кевин, мой мальчик, – начал он, аккуратно подбирая слова. – Ты понимаешь, что некоторые твои поступки отразятся не только на тебе, но и на нас? Еще могут пострадать многие абсолютно непричастные к этому люди. Неужели тебе плевать на всех?

В этот момент со мной разговаривали как с больным ребенком, которого нужно уговорить принять лекарство, хоть оно и невкусное. Снова они взялись за свое, и даже на то, что возраст у меня далеко не двенадцать, им, как мне кажется, плевать. Взрослые дядьки живут на своей волне. Боюсь, что моя семья обладает не только способностью находить нужных людей, но еще и неумением избавляться от ненужных. Вот скажите, как их поставить на место, не сделав при этом самыми заклятыми врагами? Ведь то, что может сделать обиженный человек, часто ни в какие рамки не вписывается.

– Тогда, дорогие наставники, разрешите вас обрадовать, – начал свою проникновенную речь. – Проблема, о которой вы так переживаете, – решена! Со стороны императорской семьи сняты все вопросы и претензии. Более того, подозреваю, что мы больше никогда не услышим о принце Антуане. Все остальные вопросы к Адриану, пардон, Императору.