Странно, подумала Варя, я почему‑то совсем по нему нескучаю… А это свинство. Но я же так занята! И вдруг, сама того не желая, онанабрала в поисковике: Стас Симбирцев. И сразу увидела сообщения о драках,дебошах и беспробудном пьянстве знаменитого артиста. Ее замутило. Нет, не хочу,зачем мне сдался этот алкаш? Она со злостью на себя выключила компьютер и легласпать. Последней ее мыслью было: а красиво звучит: Стас Симбирцев!

Наконец начались съемки! Подготовительный период показалсяВаре просто раем! Там хоть была смена деятельности, а тут съемки по двенадцать‑четырнадцатьчасов. Семен Романович на всех орал, и Варе казалось, что больше всех он оретна нее.

— Я, конечно, понимаю, у тебя нет опыта, но чего ты такдеревенеешь перед камерой? Это твоя профессия, раскрепостись, дурында! Дима, нухоть ты ей скажи!

— Варюш, в самом деле, чего ты зажалась? Тебя тут никтоне съест! Ты же можешь, я точно знаю, что можешь! Забудь обо всем, играй, пойми,чудачка, тут или пан или пропал! Ну, взорвись, вызверись на меня, это женесложно! — нашептывал ей Бурмистров, с которым она по сценарию должнабыла поссориться. У нее это никак не получалось. — Ну, давай, съезди мнепо морде, ну, живее, черт тебя побери! — Он незаметно для всех вдругбольно ущипнул ее за попу.

Это подействовало! Она возмутилась, обиделась, глазавспыхнули, и она отлично сыграла сцену.

— Молодец! — крикнул Шилевич. — Можешь ведь.Давай, еще дублик!

Второй раз Варю щипать уже не пришлось.

Изумительные зеленые глаза Димы смеялись.

— Спасибо, — шепнула Варя.

— Не за что, мадам. Обращайтесь!

Варя подружилась с гримершей Лизой. Милая, острая на языкдевушка сразу расположилась к ней.

— Ты, Варь, не похожа на наших. Злости в тебе нет исамомнения дурацкого. А то придет такая звездулька, ничего, кроме смазливойрожи и богатого любовника, а тоже полагает о себе! Тебе, конечно, мегаповезло!

— Что? — не поняла Варя.

— Ну, теперь так говорят, все — мега! Мегазвезда и всетакое.

— А, поняла! Я знаю, что мне мегаповезло! Я ведь ужкрест на себе поставила. Думала, никогда…

— Варь, а как тебе Димон?

— Он классный! Так мне помогает! И красивый такой…

— Красивый, с этим не поспоришь, но бабник жуткий.

— Ну еще бы! А по‑моему, это неплохо.

— Что неплохо? Что бабник? — поразилась Лиза.

— Конечно!

— Это не просто плохо, это мегаплохо! У меня муж былбабник, я с тех пор зареклась дело с бабниками иметь, да и с артистами вообще…

— Варвара, на площадку!

— Бегу!

В перерыве, когда Варя ела очередной йогурт, к ней подошлаНина Мурадян, исполнительный продюсер.

— Варя, возник вопрос насчет фамилии.

— Какой фамилии? — не поняла Варя.

— Ну, как в титрах писать будем: Барбара Шеффнер? ИлиВарвара Шеффнер?

— Ну, я не думала… честно говоря. В России лучшеВарвара.

— Знаешь, а может, лучше девичью фамилию возьмешь? Кактвоя девичья фамилия?

— Лакшина.

— Варвара Лакшина, а что, отлично звучит… Я бысоветовала Лакшину. В России Варвара Лакшина больше сердец привлечет.

— Сердец? — Варя крайне удивилась такому подходусо стороны продюсера.

— Да, — рассмеялась Нина, — наверное, яплохой продюсер, все насчет сердец беспокоюсь.

Варе это страшно понравилось.

— Отлично, значит, запускаем информашку, что в главнойроли Варвара Лакшина. Все, я побежала.

— Нина, погоди! А Семен Романович в курсе?

— Да ты что! Ему не до этого, во‑первых, авовторых, его эти вопросы вообще не касаются.

— Да? — в очередной раз поразилась Варя. Она постаринке считала, что режиссер — это царь и Бог.

Предстояли съемки на натуре. Весна была уже в полномразгаре. Натуру нашли неподалеку от Москвы, где предполагалось снимать кусочексельской Англии. Варя отлично умела ездить верхом и великолепно выглядела вкостюме для верховой езды. Семен Романович не мог нарадоваться.

— Ах, чертова кукла, как смотрится в седле! Эх, жаль, вамазонке нельзя снимать…

— Я в дамском седле не умею! — улыбнуласьдовольная Варя.

— Научилась бы в два счета, главное, ты лошади небоишься, и она это чует!

Партнером Вари в этом эпизоде был молодой и способный артистШевелев. Но Варе он активно не нравился. В нем был какой‑то снобизм вкупес поразительной темнотой. Казалось, он один знает что‑то такое, о чемникто другой здесь даже не подозревает. Борис Аркадьевич его просто ненавидел.Как‑то за обедом он спросил:

— Максик, а кто снял «Корабль дураков»?

— А что, это стоящее кино? — через губу процедилмолодой человек. Было совершенно ясно, что он впервые слышит об этом фильме.

— Мегастоящее! — воскликнула Лиза,присутствовавшая при разговоре.

— Ну и кто его снял?

— Варежка, а ты знаешь? — полюбопытствовалШилевич.

— Если не ошибаюсь, Стэнли Крамер, — не оченьуверенно ответила Варя.

— А, американщина! — махнул рукой Максим. — Япризнаю только европейское кино!

— Ишь ты, — как‑то коварно усмехнулся БорисАркадьевич. — Ну, если так, кто снял «Земляничную поляну»?

— Бергман, — небрежно бросил Максим.

— Ах ты моя лапушка, — умилился БорисАркадьевич. — А «Туманные звезды Большой Медведицы»?

В глазах молодого артиста мелькнула паника.

— Борис Аркадьич, я этого не помню, вы все о каком‑тостарье спрашиваете.

— А ты старья тоже не любишь, правда, мой маленький?

— Не люблю!

— Да не люби ты, сукин сын! — взорвалсяоператор. — Американщину он не любит! Ишь какой! Ты, может, и Энтони Куинане любишь, и Марлона Брандо?

— Брандо хорош у Бертолуччи! А в остальном…

— Так Бертолуччи тоже уже старье! Ты, значит, «Трамвайжелание» тоже не видал?

— Боря, отстань от него, это плохо кончится! —одернул друга Шилевич.

— И вправду, Борис Аркадьевич, что вам вздумалось мнеэкзамен устраивать? — испуганно‑примирительным тоном произнесмолодой человек.

— А это такая проверка у меня… на вшивость, еслиугодно. Варь, а ты знаешь, кто «Туманные звезды» снял?

— Кажется, Висконти, да?