Я шла домой и чувствовала, будто сделала что-то плохое.

Мы с Лукасом никогда не говорили о том, что будет, если не станет одного из нас. Наверное, были слишком молоды. Возможно, если бы у нас был такой разговор, я бы знала, как мне сейчас поступать. И несмотря на это, когда я думала о том, что он мог бы сказать, мне не приходило в голову ничего, кроме «я хочу, чтобы ты была счастлива, я хочу, чтобы ты жила за нас обоих, я хочу, чтобы ты была любима». И это было именно то, что сказала бы я ему, случись что-то со мной. И эти мысли очень помогали мне.

Вы не можете заставить кого-то скорбеть так, как вам кажется правильным. И у вас нет выбора относительно того, как вы сами будете справляться. Вы просто чувствуете то, что чувствуете.

В четверг, когда я была одна на кухне и готовилась к своей смене в баре, меня застал врасплох Адам.

– Слышал, ты неплохо провела время на ярмарке? – с горечью в голосе поинтересовался он, прошмыгнув мимо меня, чтобы повесить пальто.

– Поверить не могу, что Роберт купил все мои картины, – ответила я, думая, что речь идет об этом.

Он резко обернулся, наградив меня свирепым взглядом.

– Одними картинами дело не кончилось, правда? Весь город обсуждает, что вы все время были вместе. Наверное, ты не очень-то была готова к свиданию, но тебе ведь с ним понравилось?

Я прислонилась к стойке в поисках опоры.

– Я не ходила с ним на свидание. Это и свиданием не назовешь. Мы просто прогулялись после того, как он купил мои картины. С нами были еще Эмма и Джон. И вообще, какое тебе до этого дело, Адам?

Хоть сказанное и было правдой, я понимала, что провести время с Робертом для меня было чем-то в порядке вещей, в то время как представить на его месте Адама казалось совершенно неприемлемым. До этого я думала, что причина моего беспокойства кроется в том, что слишком рано проводить время в обществе другого мужчины; но, скорее, меня напрягала мысль проводить его в обществе Адама. Ведь с Робертом таких ощущений не возникало. Однако мне не хотелось ухудшать ситуацию, высказав ему все как есть. Я чувствовала себя виноватой из-за того, что он выглядел таким расстроенным. Меньше всего хотелось быть причиной чьего-то плохого настроения.

– Как бы там ни было, Роуз, могла бы просто честно мне все сказать, – ответил он, снова пробегая мимо меня в бар.

Я вздохнула. Было неприятно, что он рассержен на меня, но я ничего не могла поделать с этим: между нами никогда ничего не могло бы быть. И он должен с этим смириться.

На кухню влетела Эмма.

– Что это с Адамом?

– Он взбесился, потому что думает, что я пошла на ярмарку на свидание с Робертом, а я отрицала это.

Эмма закатила глаза.

– Даже если так, то что? Ты не обязана идти с ним на свидание, если не хочешь. Да чтоб его, как будто он раньше не получал от ворот поворот?

– От ворот поворот? Господи, я что, вела себя с ним как стерва?

Она коснулась моего плеча.

– Что ты, конечно нет. Ты знаешь, как все было на самом деле. Кроме того, это его ни капли не касается. Ты ему ничего не должна только потому, что он запал на тебя. Я знаю, я дразнила тебя из-за этой его влюбленности, но, серьезно, ему надо взять себя в руки. Так ему и скажу.

– А еще он сказал, что весь город знает о том, что я была там с Робертом. Это правда?

– Разумеется, нет. Все были очень рады тебя видеть, вот и все.

Я скептически посмотрела на нее. Уж я-то знаю местные нравы. Все же не стоило появляться с Робертом на ярмарке.

– Это слишком рано после… – Я осеклась и закусила губу. – Что обо мне подумают?

– Прекрати себя терзать. Честно, никто и слова мне об этом не говорил. В любом случае, кому какое дело до того, с кем ты гуляешь? Парень целое состояние отдал за твои картины, ты могла по крайней мере перекусить с ним бургерами, верно?

Это вызвало у меня улыбку. Она погладила меня по руке.

– Роуз, ты не сделала ничего предосудительного, поверь мне на слово. И знаешь что? Пойди ты и в самом деле на свидание с Робертом, в этом бы тоже ничего такого не было.

Я вздохнула, мечтая о том, чтобы меня перестало мучить грызущее чувство вины.

– Не уверена. Мне кажется, я ни в чем сейчас не уверена.

– Не будь к себе строга.

Легко сказать, трудно сделать.

С появлением Джо наш разговор сошел на нет. Он принес приглашения на торжественное повторное открытие кафе миссис Моррис: восстановительные работы были полностью завершены. И все же на протяжении всей смены Адам бросал на меня двусмысленные взгляды, а я продолжала беспокоиться о том, что сделала что-то не так. Ведь я не была уверена, что ответила бы, если бы Роберт пригласил меня на ярмарку так, как это сделал Адам. Это вызывало у меня чувство вины не только перед Адамом, но и перед Лукасом, и я чувствовала сильнейшее смущение из-за того, что мне было так хорошо с Робертом.

Я вспомнила, как Роберт что-то хотел сказать мне той ночью, а Эмма еще решила, что он собирался признаться, что я ему нравлюсь. Внезапно я почувствовала облегчение от того, что он уехал, ничего не сказав. Я бы не вынесла необходимости дать ответ на нечто подобное сейчас.

Я глубоко вздохнула и сосредоточилась на наполнении пивного бокала, ведь, стоит налить Грэгу-бакалейщику слишком много пены, хлопот не оберешься.

Я не видела Роберта несколько дней. Мик сказал, что он остался в Плимуте, чтобы разобрать картины и повесить их у себя и заодно подтянуть дела. Очевидно, у него была мансардная квартира в шикарном небоскребе на городской окраине. Мне не очень-то удалось представить его в такой обстановке. Однако, напомнила я себе, я его практически не знаю. В конце концов, он корпоративный юрист.

Теплым пятничным днем я в компании Эммы и Джона направлялась на вечеринку к миссис Моррис. По пути я поздравила Джона с подтверждением его повышения, о чем узнала из сообщения Эммы за день до этого. Они шли рука об руку, сияя от счастья, и я не могла избавиться от мысли о планах Эммы насчет ребенка – ведь теперь Джон будет получать гораздо больше. Я задалась вопросом, когда это может произойти, но не хотела спрашивать у нее из боязни собственной реакции на ее ответ.

Как и ожидалось, событие привлекло внимание всего города, и, когда мы прибыли, почти все столики внутри и снаружи были заняты. Мы направились к двери и заглянули внутрь: благодаря дополнительным столикам и диванам все казалось ярче, на стенах вместо картин висела только доска с названиями блюд дня. Новая цветовая гамма – кремовые и светло-голубые оттенки – прекрасно подходила для кафе с видом на море. Мои картины загромоздили пространство, хотя и грустно было больше их здесь не видеть. Мне было всего семнадцать, когда Лукас устроил мне сюрприз на день рождения, договорившись с миссис Моррис о том, чтобы повесить одну из картин в кафе. Впоследствии мои картины стабильно продавались, но она отказывалась брать комиссионные за выставку моих работ.