Уже тогда я даже не вспомнила о том, что на самом деле крокодила нашел Джозеф. Вероятно, так и должно было быть, если учесть его застенчивую натуру, которая не позволяла ему поправлять людей, когда они говорили о той твари как о находке, принадлежащей исключительно Мэри.

Лорд Хенли знал об Эннингах, потому что Ричард Эннинг продал ему несколько экземпляров окаменелостей. Однако он не принадлежал к тем, кто мог бы пойти к ним в мастерскую, и был явно разочарован, что череп находился не в коттедже Морли, который представлялся ему более приемлемым местом для нанесения визита.

— Пусть они доставят его мне, чтобы я мог его осмотреть, — сказал он, вскакивая на ноги, словно внезапно осознав, что теряет со мной свое время.

Я тоже встала.

— Он довольно тяжел, сэр. Разве Деи не сказали вам, что этот череп составляет четыре фута в длину? Они достаточно потрудились, доставляя его от Церковных утесов на Кокмойл-сквер. Эннинги, конечно же, не одолеют подъема к поместью Колуэй-Мэнор.

— Четыре фута? Великолепно! Завтра утром я пришлю за ним свой экипаж.

— Я не уверена… — Здесь я себя прервала.

Мне было неизвестно, что собираются делать с черепом Мэри и Джозеф, и я решила, что будет лучше не говорить за них, пока я не узнаю их планов.

Лорд Хенли, казалось, полагал, что может заявить свои права на этот экземпляр. Возможно, так и было — утесы, где он был найден, находились на землях Хенли. Однако ему следовало заплатить охотникам за их работу и за их умение находить окаменелости. Мне не нравилась позиция коллекционера, который платит другим, чтобы они находили экземпляры, которые он бы выставлял как свои. Заметив жадный блеск в глазах лорда Хенли, я дала себе слово обеспечить Мэри и Джозефу хорошую цену за их крокодила, ибо знала, что он предпочтет иметь дело со мной, а не с Эннингами.

— Я поговорю с Эннингами и выясню, что можно будет сделать, лорд Хенли. В этом можете быть уверены.

Когда он ушел, а Бесси стала подметать ту грязь, что он после себя оставил, Маргарет спустилась в гостиную, и глаза у нее были красные. Она уселась за фортепиано и стала играть меланхоличную пьесу. Я потрепала ее по плечу, пытаясь хоть как-то взбодрить:

— Не печалься, сестрица.

Маргарет перестала играть и повела плечом, сбрасывая мою руку.

— Ты не знаешь, что я чувствовала. Если тебе не хочется выходить замуж, то это еще не повод считать, будто твоя сестра тоже мечтает остаться старой девой!

— Я никогда не говорила, что не хочу замуж. Просто мне никто не удосужился сделать предложение. Теперь я смирилась с этим, живу сама по себе. Думала, что и ты тоже перестала его вспоминать.

Маргарет снова заплакала. Я не могла этого вынести, потому что она заставила бы заплакать и меня, а я никогда не плачу. Оставив ее, я укрылась в столовой наедине со своими образцами. Пусть ее утешает Луиза, когда вернется.

Позже в тот день я воспользовалась визитом лорда Хенли как предлогом пойти на Кокмойл-сквер. Мне хотелось обсудить с Эннингами его визит к нам, неподдельный интерес к находке, а также выяснить, что именно нашла Мэри на взморье, потому что она говорила мне о своем намерении поискать крокодилов скелет. Придя туда, я первым делом направилась в кухню, чтобы поговорить с матерью Мэри. Молли Эннинг стояла у кухонной плиты, помешивая какое-то варево, запахом походившее на бульон из бычьих хвостов. Младенец тихо хныкал, лежа в ящике в углу кухни.

Я положила на стол сверток.

— Бесси замесила слишком много крутого теста для печенья, испекла его и полагает, что вы, возможно, не откажетесь от некоторой части, миссис Эннинг. Здесь еще круг сыра и кусок пирога со свининой.

В кухне было холодно, огонь в плите едва горел. Мне следовало бы прихватить с собой и уголь. Я, конечно, не стала говорить ей о том, что Бесси испекла это печенье только но моему настоянию. Какие бы трудности Эннинга ни испытывали, Бесси им не сочувствовала, считая — как, полагаю, считалось и в других добропорядочных домах Лайма, — что мы, общаясь с ними, роняем свое достоинство.

Молли Эннинг пробормотала слова благодарности, но взгляда не подняла. Я знала, что она обо мне невысокого мнения, поскольку я для нее была воплощением того, чего она никак не желала для своей дочери: незамужней девицей, помешанной на окаменелостях. Я понимала ее страхи. Моя мать тоже не пожелала бы мне такой жизни — равно как и я сама несколько лет тому назад. Однако теперь она представлялась мне не столь уж скверной. В некоторых отношениях я была гораздо свободнее тех дам, что вышли замуж.

У матери Мэри, высокой худосочной женщины, чепец был неряшлив, а некогда белый фартук давно приобрел серый оттенок. Из десяти детей, которых она родила, выжили только трое, и один из них — младенец в углу — не производил впечатления пышущего здоровьем крепыша-карапуза. Казалось, что долго он не протянет. Я огляделась, ища няню или служанку, но там, разумеется, никого не было. Заставив себя подойти к ребенку, я слегка потрепала его, из-за чего малыш только сильнее расплакался. Никогда не знала, как обращаться с младенцами.

— Оставьте его, мэм, — сказала мне Молли Эннинг. — Если ему уделять внимание, будет только хуже. Скоро он и так успокоится.

Я отошла от ящика и огляделась, стараясь не обнаруживать своего смятения из-за убожества помещения. Кухня обычно являет собой самую гостеприимную часть дома, но у Эннингов ей недоставало уютного тепла и ощущения обеспеченности, которые поощряли бы желание там задержаться. Колченогий обшарпанный стол, три стула возле него, буфет с несколькими щербатыми тарелками — вот все, что у них было. На столе не было ни хлеба, ни пирожков, ни кувшина с молоком, как в нашей кухне, и я ощутила внезапный прилив чувства благодарности по отношению к Бесси. Сколько бы она ни ворчала, но кухня у нее всегда была полна съестного, и это изобилие порождало уют, пронизывающий весь коттедж Морли. Атмосфера уверенности, которую она создавала, была тем, что мы, сестры Филпот, видели изо дня в день у себя в доме. Если же ее у вас нет, то, наверное, под ложечкой сосет так же, как от настоящего голода.

«Бедная Мэри, — подумала я. — Целый день провести на холодном взморье и вернуться вот в такую обстановку».

— Я пришла, чтобы повидаться с Мэри и Джозефом, миссис Эннинг, — произнесла я. — Они где-то поблизости?

— Джо сегодня получил работу на мельнице. А Мэри внизу.

— Вы видели тот череп, что они принесли вчера со взморья? — не удержалась я от вопроса. — Крайне необычная вещь.

— Не было времени.

Молли достала из корзины кочан капусты и принялась с яростью его шинковать. Главной ее чертой были руки, хотя совсем не такие, как у Маргарет с ее легкомысленными жестами. Руки Молли были заняты работой: что-то помешивали, вытирали, отчищали.

— Но он же здесь, внизу, — настаивала я, — и очень даже стоит того, чтобы на него взглянуть. Вы можете это сделать прямо сейчас, а я присмотрю за супом и за ребенком, пока вы ходите.