Чичерин оглядел подчинённых и, не найдя изъянов, кивнул удовлетворительно.

— Едем!

Генерал уселся в свою карету, а пролётка экспедиции пристроилась следом. Ехать было всего ничего, пожалуй, что и пешком быстрее, только генеральский статус не позволял — не солидно!

Подъехали ко дворцу. К остановившейся карете подбежал лакей, распахнул дверцу. Чичерин вылез, важно оправил мундир. Сзади пристроились розыскники.

По широкой лестнице стали подниматься во дворец. Навстречу спускался молодой офицер конной гвардии. Чичерин раскланялся с ним, а когда поднялись выше, бросил через плечо:

— Знаете его?

— Никак нет, ваше превосходительство!

— Это Григорий Потёмкин. В большом фаворе у государыни.

Слышал о Потёмкине Андрей. Ходили слухи по городу, что в момент переворота поддержал Екатерину ещё совсем юный тогда конногвардеец Григорий. Вот и возвысила государыня офицера, впрочем, не его одного, братьев Орловых тоже. И питала особую любовь к гвардейцам Семёновского и Преображенского полков, на силе и штыках которых удалось сей переворот совершить.

Они вошли в большой зал, где сидели и стояли высокие чины. К Чичерину подскочил шустрый адъютант с аксельбантами, а запах — как из парфюмерной лавки. Андрею стало смешно. Чтобы скрыть улыбку, он стал глазеть на стены и людей.

На мраморном полу лежал огромный ковёр — настолько пушистый, что и шагов не слышно. Стены затянуты в красный шёлк, на банкетках с резными гнутыми ножками восседали важные чины. С потолка свисала огромная хрустальная люстра. Андрей почувствовал себя среди этой роскоши и великолепия маленьким и чуждым.

Ждать аудиенции пришлось долго. Адъютант подходил к важным господам и приглашал пройти к государыне.

Наконец очередь дошла и до Чичерина с его подчинёнными.

Адъютант распахнул половинку двухстворчатых дверей. Первым вошёл генерал, за ним — Лязгин, потом Андрей. Чичерин прошествовал куда-то в угол, поклонился. Лязгин и Андрей склонились тоже.

В углу, под балдахином, стоял на возвышении трон, на котором восседала государыня императрица. Белое лицо и руки выдавали редкое пребывание на солнце. Пышное платье скрывало фигуру. Возраста зрелого, но точнее сказать нельзя — на голове парик, веером обмахивается, всего лица и не видно.

— Ты что уставился на государыню? — прошептал Лязгин. — Глаза долу опусти.

Голос у императрицы оказался мелодичным и без акцента. А ведь говорили — немка. По-русски изъяснялась чисто, как славянка.

— Рада видеть, генерал. А пуще того — с известиями хорошими. День сегодня удачный. Как раз перед вами курьер был, сообщил, что Емелька Пугачёв, возмутитель казаков и татар, наконец-то пойман.

— Слава богу! — склонился Чичерин. — Многажды беды от него видели!

— Не о том сейчас речь. Подданные мои, что в городе проживают, наконец-то успокоились, узнав, что убийца и злодей, что женщин безвинно жизни лишал, пойман.

— Истинно так, ваше величество. Смею добавить, что при задержании моими людьми преступник был ранен и вскоре скончался.

— Хочу посмотреть на этих молодцев!

Чичерин отступил в сторону, открыв для обозрения розыскников. Лязгин и Путилов, сделав шаг вперёд, склонили головы. Никогда доселе никто из нижних чинов юстиц-коллегии не удостаивался чести аудиенции императрицы.

— Кто из вас злодея поймал?

Лязгин толкнул Андрея в бок, тот сделал шаг вперёд. Императрица благосклонно кивнула.

— Молод ещё, а выходит — умён и смел. Мне такие нужны. Чем генерал-полицмейстер наградил за службу верную?

Андрей обернулся на генерала.

— Три дня отдыха предоставил, ваше величество! — гаркнул Чичерин и покраснел.

— Да! За службу верную награждать щедро надобно. Какой чин носишь?

— Коллежского регистратора, государыня!

— С сего дня жалую тебе чин коллежского секретаря!

— Благодарю, ваше величество! — Андрей поклонился.

— А это кто? — Императрица веером указала на Лязгина.

— Начальник розыскной экспедиции, титулярный советник Лязгин, — бодро отрапортовал Иван.

— Хм, у такого молодца и начальник должен соответствовать. Жалую тебе чин надворного советника.

— Премного благодарен, ваше величество.

— И не токмо за заслуги ваши, хоть и за дело. Новую службу поручаю, затем и звала.

Голос императрицы стал повелительным, в нём появились жёсткие нотки.

— Фамилии ваши — Лязгин и Путилов — я уже не первый раз слышу. Граф Растопчин да князь Куракин премного довольны вашей службой были, не преминув упомнить о том на одном из балов. Но то — подданные мои. А теперь мне послужите!

Чичерин, Лязгин и Путилов склонили в знак повиновения головы и навострили уши.

— Не успели ассигнации появиться, как Ассигнационный банк с жалобой ко мне — мол, лживые бумажки хождение иметь стали. Непорядок! Фальшивые деньги устои государственные подрывают. Только с турками воевать закончили, как Емелька Пугачёв столпы государства сотрясать стал. Его споймали, так теперь с ассигнациями — беда! А это похуже Емельки! Поскольку вы лучшие, то вам величайше соизволяю и приказываю — найти злодеев, осмелившихся урон чинить государевым финансам!

Все трое поклонились и, пятясь задом, вышли.

— Вот это попали! — едва слышно сказал Иван. — Лживые деньги — это ведь Тайная канцелярия искать должна, только императрица, взойдя на престол, закрыла её.

— Хм, о чём это вы шепчетесь? — спросил Чичерин.

— О милости государевой, — нашёлся Иван.

— Да, повезло с чинами. Ты, Иван, на ступеньку выше поднялся. Надворный советник армейскому подполковнику равен. Чин достойный! А тебе, Путилов, вдвойне повезло! Сразу через чин перескочил. Что-то я не помню в своём ведомстве, чтобы вот эдак — из коллежских регистраторов в коллежские секретари. В каждом чине два года послужить надобно. А ты? Едва чин получил, как тут же через ступень скакнул?!

— За дело ведь, — вступился Иван за подчинённого.

— Помню! Только и про аванс не забывай. На ассигнациях этих и шею свернуть можно.

Они вышли из дворца. Андрей был полон впечатлениями: увидеть дворец и саму государыню императрицу так близко — такое, может быть, и случается… но только раз в жизни. Андрею хотелось поделиться с кем-нибудь радостью, рассказать, как выглядит Екатерина. Но рядом был только Иван, который и сам всё видел и, похоже, испытал точно такие же чувства и ощущения.

Они подошли с генералом к его карете, лакей открыл дверцу. Чичерин обернулся к своим спутникам:

— Вот что, господа! Об отдыхе забыть придётся. Позже догуляете. Сейчас необходимо заниматься поручением императрицы. Сама наградила вас и наказ дала. Подвести никак невозможно. На кону не только честь розыскной экспедиции, но и юстиц-коллегии. Я на вас крепко надеюсь. Держите меня в курсе расследования. Будет нужна помощь — обращайтесь, помогу всем, чем можно. Дело ведь — государственной важности.