Все оружие тоже находилось в шкафчике, как и бое припасы. Кроме них был металлический ящик с замками и красным крестом на боку. Да, Черкасов расстарался и подготовил мне металлический чемоданчик с перевязочными материалами, жгутами и другими необходимыми вещами. Запасов хватало, два отделения бойцов можно перевязать.

Повозка стояла в углу у одного из сараев в ряду таких же повозок. Проверив, все ли на месте, я бросил сидор на сено позади сиденья и направился к загону за конюшнями. Среди местных коней там находился и мой. Я уже знал, что Черкасов провел личную беседу с Матвеичем, попросив его во всем мне помогать. Матвеич сам мне об этом сказал два дня назад, как бы между прочим.

За полчаса я запряг Красавца. Специально делая это медленно, с чувством, и только потом пошел прощаться с местными парнями. Для них я уезжал вглубь страны на студенческие заработки – хорошая легенда. Выставив им пару бутылок «Московской» и закусь, немного посидел, после чего, пожав всем руки, направился к своему транспортному средству.

Шмель все это время постоянно был со мной, находясь на сгибе руки. Только в помещении, где мы посидели перед дорожкой, немного побегал. За неделю с момента покупки щенок немного подрос, правда, до сих пор я так и не услышал, как он лает. Скулит или кряхтит – это пожалуйста, а вот не гавкает, и все тут. Подойдя к повозке, я положил Шмеля на сено, где он сразу завозился, закапываясь и возмущенно поскуливая. А сам, отвязав поводья, повел лошадь за собой. Красавец тянул повозку без видимого усилия.

У ворот я обернулся и помахал Матвеичу, что курил на крыльце барака, после чего, забравшись в повозку, свистнул и стегнул поводьями по спине Красавца, отчего тот сразу довольно резво стал набирать скорость, пришлось даже притормозить. В городе действовали правила дорожного движения, и превышать скорость не рекомендовалась. Милиционеры строго следили за этим.

Протянув руку назад, я взял Шмеля и посадил его рядом на облучок, поглаживая и придерживая, чтобы тот не свалился с мягко покачивающейся повозки. Все-таки дутики и рессоры – это вещь. Вчера, когда была готова упряжь, я прокатился с Матвеичем по окраине Луцка, пробуя как повозку, так и самого Красавца.

Действительно на удивление спокойный, я бы даже сказал флегматичный конь, а повозка выше всяких похвал. Мастер Степан честно заслужил свои деньги. Ничего даже близкого в армейских конюшнях не было. Так что деньги свои я вложил хорошо.

На выезде мне не повезло. Из боковой улицы выходила войсковая колонна и топала по той же дороге, что была нужна и мне. Судя по количеству красноармейцев и командиров, шел батальон. Шел красиво, с залихватской песней, солнце блестело на штыках. Во главе колонны ехали двое всадников – видимо, командиры, раз спереди и в фуражках.

Наконец показался хвост колонны, в котором кроме обозов тыловой службы катились две пушечки на деревянных колесах. Знаменитые в войну сорокапятки.

– Точно батальон, – буркнул я себе под нос, с интересом разглядывая подразделение. Я был в курсе, что по штату этих лет в батальоне должно быть две, а никак не четыре сорокапятимиллиметровые пушки, входившие в состав противотанкового взвода. Да и по колесам было понятно, что это ранние версии. У тех, что поновее, были с дисковыми металлическими колесами от «ГАЗа»/«Форда-АА» на пневмошинах. Библиотека у отца была обширной и вся посвящена армии, так что я все свободное время посвятил изучению этой литературы. Надо сказать, довольно интересно, хотя пехотные уставы меня изрядно насмешили. Перлы там были – Задорнов отдыхает.

За время ожидания на улице скопилось приличное количество техники. Некоторые, видя колонну, разворачивались и ехали в обратном направлении, но другие дожидались, пока пройдут военные. Передо мной стояла только одна машина, полуторка, но она поехала прямо, а мне нужно было налево, на дорогу, что выходила из города. Быстро обернувшись, я надвинул кепку на глаза и стегнул Красавца. Сзади стояла «эмка», на переднем сиденье находился полковник Селезнев, а на заднем виднелась и сама одноклассница. Причем она наклонилась вперед и пристально меня разглядывала через лобовое стекло.

«Блин, а ведь пытался тихо и незаметно уйти. Будем надеяться, она подумает, что обозналась», – размышлял я, догоняя войсковую колонну.

С одноклассниками я попрощался еще у речки. Водки отпраздновать окончание учебного года не было, но один из одноклассников, Демид, принес две бутылки портвейна, для двадцати семи человек немного. Все что-то хотели сказать в качестве тоста. Тут Селезнева увидела меня, грустно стоявшего в сторонке, и весело предложила присоединиться. Ну, а я под настроение и выдал. Поднял стакан и сказал:

– Дай бог нам всем пережить этот год.

Веселье сразу как-то скомкалось, многие задумались над этими словами, но Селезнева потом все-таки смогла растормошить людей – молодость и короткая память взяли верх, и одноклассники продолжили отдыхать. Я же чуть позже со всеми распрощался и отправился в школу, мне еще документы забирать надо было. По этой причине и не хотелось встречаться с бывшей одноклассницей.

Обогнать колонну не получалось, встречные ехали постоянно. Обернувшись, я облегченно вздохнул – «эмки» сзади не было – и пристроился за военными. Мне особо торопиться сегодня некуда. Успею все сделать.

Да и куда мне, на самом деле, торопиться? Базу мне организовывать не надо, она подо мной. То есть моя повозка и есть моя база, которая должна меня обеспечивать всем. Где поставлю ее, там и будет мой лагерь, тоже преимущество. И сворачивать стоянку можно очень быстро, и менять месторасположение.

Военная колонна начала уходить влево, а я правил прямо, а то Красавец, привыкший за последние полтора часа идти следом за телегой с армейским имуществом, хотел повернуть за ней. Проехав памятную деревушку, где я слышал тот самый первый выстрел, свернул на идущую через поле малоезженую, можно сказать, заброшенную дорогу, по которой и добрался до середины небольшого леса. Оглядевшись и никого не обнаружив, остановил Красавца.

– Побегай пока, – снял я с повозки Шмеля и поставил на землю, покрытую прошлогодней листвой. Накинув поводья на сук дерева, я стал доставать из повозки вещи, пока щенок обегал территорию, опасливо обходя Красавца, и справлял свои нужды. Причем почти сразу, как оказался на земле – видимо, долго терпел.

Переодевшись в крестьянскую одежду, я скатал комбез и убрал его в шкафчик, достав «парабеллум» и накрутив на него глушитель. Всего я изготовил четыре глушителя. Два для ТТ, но это были опытные образцы, один из которых ушел конторе, и два для «парабеллума», который должен был стать на ближайшее время моей основной рабочей машинкой. Это был обычный массовый пистолет вермахта модели Р08. Для меня самое то.

Сунув в карманы гранату и два запасных магазина, убрал пистолет под жилетку, в специально нашитые петли, и энергично зашагал по лесу, двигаясь в сторону опушки, оставив повизгивающего щенка у повозки. Тот не выдержал и рванул за мной. Скорость у нас была одна, поэтому пришлось сбавить шаг, чтобы он меня догнал.

– Бросил Красавца, да? – с укоризной спросил я его. – Ты мне для чего нужен? Охранять мое имущество, а ты этого не выполняешь. Ну ничего, я возьмусь за твое воспитание.