В руках женщина сжимала телефон. Руки дрожали, как и голос.

– Но, детка, ты не должна… Ты не можешь… – Сама того не замечая, женщина описывала круги вокруг нас с Джекки. – Им нужно от тебя только одно, и, чтобы добиться этого, они пообещают тебе все что угодно! – Женщина тяжело и часто дышала, стараясь вставить хоть слово в поток возражений, которые, по-видимому, обрушивал на нее невидимый собеседник или собеседница. – …Я все понимаю, детка. Да, возможно, я была не права, но и ты…

Она обогнула меня во второй или в третий раз, потом неожиданно развернулась и быстро зашагала к пристани. Ее голос звучал теперь отчетливее, но и отчаяния в нем прибавилось.

– Прошу тебя, не делай этого! Подожди, мне нужно с тобой… – Она добавила еще одно слово, которое я слышал совершенно отчетливо. Ошибиться я не мог, хотя, произнося его, женщина плакала. Она сказала – Энжел.

«Так меня зовет мама, хотя на самом деле я Анжела…»

Я покачал головой, потом негромко выругался, и Джекки удивленно покосился на меня. Я потрепал его по голове.

– Ну, идем…

Мы шли довольно быстро, но женщина опередила нас почти на полквартала. Когда мы вошли в гавань, она уже бежала вдоль причала, окликая владельцев всех катеров и яхт, которые были в этот момент на борту. Ее голос далеко разносился над водой.

– Пожалуйста… Мне нужно только… На соседнюю стоянку… Нет, у меня нет ни цента…

Когда очередная дверь каюты захлопнулась у нее перед носом, женщина, по-видимому, потеряла надежду и решительным шагом двинулась к причалу, где стояли служебные суденышки – четырнадцати- и шестнадцатифутовые моторки, предназначенные для перевозки грузов и пассажиров на большие суда и обратно. Спрыгнув в одну из них, привязанную в тени большого дерева, женщина осмотрела подвесной мотор, щелкнула кнопкой и дернула пусковой шнур. Сорокасильная «Ямаха», как и положено двигателям этой марки, завелась с пол-оборота. Женщина тотчас повернула рукоять газа, выругалась, нащупала рычаг передач и со скрежетом врубила задний ход. Лодка дернулась, с силой натянув причальный канат, и по воде залива побежали поднятые ею волны.

Осознав свою ошибку, женщина выпустила румпель, который сжимала изо всех сил, переключила передачу на нейтраль, отвязала швартов и, даже не проверив, сколько топлива осталось в бензобаке, снова попыталась отойти от причала задним ходом. Двигаясь таким образом, она зацепила две яхты, причальную сваю и подпорную стенку. Словно хромая утка, ее лодка описала на воде кривой полукруг и в конце концов ткнулась мотором прямо в борт шестидесятифутовой спортивной яхты. Удар был так силен, что женщина слетела со скамьи и упала на дно, но почти сразу вскочила и вернулась на корму. С новой силой вцепившись в румпель, она переключилась на передний ход и начала зигзагами выбираться со стоянки. Еще не выбравшись из зоны «тихого хода», женщина увеличила обороты, и моторка, поднявшись на глиссер, тут же завязла в илистой отмели. Громко ругаясь, женщина шагнула за борт и столкнула лодку с мели, потеряв при этом последний шлепанец. Вскочив на борт, она включила задний ход и выбралась наконец на глубину. Здесь женщина снова дала полный газ и помчалась по Каналу на юг.

По тому, как неуклюже привлекшая мое внимание женщина выходила из бухты, было видно, что она никогда не управляла судном с подвесным мотором, но она быстро училась, практически сразу сообразив, что румпель следует поворачивать в сторону противоположную той, куда хочешь направить лодку. Ее здравый смысл и отвага привели меня в восхищение, но я не мог не спрашивать себя, сколько пройдет времени, прежде чем администрация стоянки вызовет полицию и отправит за ней погоню. Или прежде чем женщина потопит лодку, которую только что угнала у меня на глазах.

Все еще раздумывая об этом, я загнал Джекки на «Китобой» и отчалил. К тому времени, когда мы вышли в Канал, женщины и след простыл. Исчезла и поднятая ею волна. Между тем было уже довольно поздно, а я знал, что в это время в Канал заходят крупные океанские яхты, капитаны которых не прочь укрыться от берегового бриза, чтобы сэкономить топливо. При этом правила судоходства разрешают им разгоняться до двадцати пяти или даже до тридцати узлов, так как ночью движение маломерных судов по Каналу почти прекращается. Океанские яхты движутся по середине фарватера, а поднятые ими волны, достигающие высоты пяти-шести футов, с силой бьют в берега.

Я подумал о женщине. Ни у нее, ни у ее лодки не было ни одного шанса противостоять кильватерной струе больших судов.

Отходя от причала, мы с Джекки планировали быть в Дайтоне около полуночи. Проблема заключалась в том, что уже стемнело, и, хотя моя электроника была весьма точной, я знал, что ураганы и циклоны способны довольно быстро нагонять волну и изменять глубины. Ночная навигация – вещь очень непростая, однако полагаться на электронику с моей стороны было бы глупостью. Строго говоря, приборам я никогда особенно не доверял. Они и нужны-то мне были только для того, чтобы подтверждать информацию, которую я черпал из видимых невооруженным глазом признаков и примет, благо я неплохо знал эти места. Нет, нельзя сказать, будто современные приборы недостаточно точны. Они точны. В общем и целом. И все равно я привык больше доверять своим глазам, чем экранам.

Небо, как и вчера, оставалось ясным, луна поднялась уже высоко, и наша лодка отбрасывала на поверхность воды четкую темную тень. Участок Берегового канала, по которому мы двигались, проходил по преимуществу между частными владениями, поэтому он был освещен не так хорошо, как в Дайтоне, Сент-Огастине или Джексонвилле. Да, острова Флорида-Кис[9] заслуженно считаются самыми живописными в водах Флориды, однако мало кто знает, что небольшие островки на реке Матанзас между Сент-Огастином и водным заказником Томока Марш ничем им не уступают. Не менее красивы прибрежные острова, расположенные близ Ормонд-бич и Дайтона-бич. Именно в тех местах находится первый в мире океанарий «Маринленд», знаменитый тем, что именно там снимались в пятидесятых годах прошлого века ставшие классикой голливудские фильмы «Тварь из Черной лагуны» и «Месть твари».

Примерно в получасе от Сент-Огастина я миновал Креснт-бич, оставил по левую руку форт Матанзас и оказался на участке, где шоссе А1А пролегает непосредственно по берегу Канала. Ходовые огни у меня на корме, на носу и на крыше были включены, но подсветку электронных экранов я убрал, чтобы она не мешала мне видеть середину Канала и буи. Когда слева от меня показался «Маринленд», я взял курс на зюйд-зюйд-вест и вскоре заметил небольшие, исчезающие на глазах волны, которые показались мне похожими на кильватерный след небольшого моторного судна. Даже в темноте разглядеть белые клочья пены на черной, как обсидиан, воде было совсем не сложно.

Я не сомневался, что это след той женщины.

Но она была на воде не одна. Навстречу ей – и мне – шло по Каналу какое-то очень большое судно.