...Андрей Васильев приехал на такси, расплатился с водителем и подошел к глухой калитке дачи, памят­ной ему с детских лет. Нащупал кнопку звонка, ту самую, тоже знакомую, с щербинкой, и нажал. В зам­ке щелкнуло, калитка отворилась.

Лариса стояла на крыльце. Была она в белом пла­тье, с ярко-красной розой на груди, в белых туфлях, ныглядела удивительно молодо, глаза блестели, и Ан­дрею припомнилось, что именно так была она одета на выпускном вечере после окончания школы.

Ты очень возмужал, Андрюша, — улыбаясь, про­говорила Стрельникова.

В смысле постарел?

Нет. Возмужал. И выглядишь настоящим джен­тльменом.

Лариса легко прижалась высокой твердой грудью к Андрею, поцеловала в щеку.

Ну, вспомнил? — Она крутнулась на каблучке.

Ты была в этом платье на выпускном.

Верно. Хотела тебя удивить. Сделать так, чтобы ты вспомнил меня прежнюю.

Ты и осталась такой.

Пойдем к маме. Она хотела тебя видеть.

В комнате Людмилы Васильевны они задержались недолго и, выслушав слезливые воспоминания, жалобы на здоровье и восхищения по поводу цветущего, здорового вида Андрея, ушли в столовую и присели за прекрасно сервированным столом.

Что пьешь?

Водку.

Отлично. Я люблю вино, но с тобой выпью водки.

Зачем же? — возразил Андрей. — Если лишь ради меня, то не стоит.

«Ого, — подумалось Ларисе, — ты не только возму­жал, но и приобрел характер. Что же, примем твой тон».

Считаешь, что ты слишком мелкая рыбешка для меня?

Я так не считаю, — спокойно, даже равнодушно ответил Андрей.

В таком случае выпьем водки на равных, — улыб­нулась Лариса, хотя улыбка у нее получилась несколько деланная. — За встречу!

С удовольствием!

После рюмки-другой разговор начал налаживаться. Припомнились школьные и университетские товари­щи, смешные случаи из студенческой жизни, Валер­ка Саргачев...

Где он? Как? — спросила Лариса.

Был в Афгане, теперь в Чечне. Подполковник. Командир части.

Боже! Почему мы потеряли друг друга? Выпьем за Валерку. Чтобы жив был. Он женат?

Развелся.

Дети остались?

Дочка.

Жена, конечно, вышла замуж вторично?

Да. За Пашку Рыжова, полиглота. Помнишь Пашку?

Я всех своих ухажеров помню.

Ухажеров было много, — серьезным тоном про­говорил Андрей.

В том числе и ты.

Я никогда не был ухажером. Я тебя любил.

А теперь?

Выпьем за Валеру, — помолчав, ответил Андрей, залпом опрокидывая рюмку.

Куришь?

Курю. А ты?

Стараюсь держаться, но не получается. Они за­курили и некоторое время молчали, посматривая друг на друга.

«Что там говорил про оглушенную рыбу Павлов? — подумала Лариса. — Деревянной колотушкой по льду, сачок в руки и на берег? Пора глушить».

Наливай! — весело сказала она. — Есть тост!

Андрей наполнил рюмки, спокойным тоном спросил:

За «короля казино»?

Дрогнула от неожиданности рука Ларисы, выплес­нулась из рюмки водка на белоснежную скатерть, но растерялась женщина лишь на какое-то мгновение.

За «короля казино», — подтвердила она.

С удовольствием.

Закусывай. Опьянеешь.

Я не пьянею. Особенно в присутствии женщины.

Вижу перед собой не мальчика, но мужа.

Думаю, ты не ошиблась. — Андрей покрутил рюмку в тонких нервных пальцах, глядя, как колы­шется недопитая водка, потом поднял глаза на Лари­су. — Тебя мучает мысль, почему я догадался?

И нет, и да.

Хороший ответ. «Нет» потому, что ты знаешь обо мне не все, но, вероятно, немало. А «да»... Ну распи­рает тебя любопытство! Спрашивай, я отвечу.

Догадаться было нетрудно. Ведь я не звонила тебе целых десять лет. Значит, был не нужен. Это во-вторых. Позвонила на дачу, телефон которой никому не известен...

При твоем положении...

Никому известен, —повторила Лариса, — кроме лиц, для которых не существует подобных тайн. :)то во-вторых. И в-третьих, ты ведешь жизнь, связан­ную с риском, стал осторожен, просчитываешь всевоз­можные варианты. Одним словом, третья причина — твоя математическая голова.

Ты права. Селяви, — рассмеялся Андрей.

Насчет любопытства ты не прав. Я совершенно

не любопытна.

Выпьем за тебя, Лариса!

Посиди немного. Я быстро. — Лариса зашла в спальню, распахнула шкаф, выбрала строгий серый костюм, переоделась и вернулась в столовую.

Теперь перед тобой депутат Госдумы, политик и лидер одного из крупнейших движений госпожа Стрель­никова! — весело объявила она. — Можно и выпить.

За вас, госпожа Стрельникова! — вставая и га­лантно кланяясь, поднял рюмку Андрей.

Они еще пошутили, перекидываясь едкими словеч­ками, а потом Лариса резко повернула разговор в дру­гое русло.

Ты с охраной?

Еле отделался. Возле одного знакомого дома бро­сил машину, вошел в подъезд, потом черным ходом во двор, поймал такси и — поминай как звали!

Прощай, машина!

Да она давно уже стоит в гараже.

Понятно. Альберт Георгиевич хозяин строгий. Свору свою держит в узде.

Андрей закурил, молча налил водки в большой бо­кал, выпил, долго смотрел в глаза женщины, наконец задал вопрос:

У вас все в Думе такие?

Какие?

Как ты.

А какая я?

Не знаю.

Про всех ничего не скажу. Ты слышал, я нелю­бопытна. Про себя... Дай сигарету! Спасибо. А про себя расскажу. Слушай и не перебивай. — Лариса глубоко затянулась несколько раз подряд и смяла сигарету в пепельнице. — Люди приходят к власти различными путями, — начала она и усмехнулась, припомнив, что точно такие слова произнес Павлов. — Да, различны­ми, — повторила она и умолкла.

Андрей, разом охватив взглядом напряженную фи­гуру женщины, ее отрешенные, смотрящие куда-то в глубь себя глаза, приметив резкую продольную мор­щину на лбу, вдруг почувствовал к ней острую жа­лость, уснувшая было любовь к этой женщине вдруг проснулась в нем — ведь она была первой у него. И явственно припомнилась ему та ночь, когда он бес­сильно плакал от своего неумения, а она ласкала его, терпеливо ожидая, когда все наладится. И все было хорошо, удивительно, прекрасно, к утру они лежали, изможденные от ласк, и он чувствовал себя настоя­щим мужчиной.